Мои ноги тяжелеют, когда я ставлю одну ногу перед другой, расстояние сокращается с каждой секундой.

И вдруг я оказываюсь рядом с Рафом, священник начинает церемонию, все выглядят чрезвычайно счастливыми, подбадривая нас со стороны.

Паника, не похожая ни на какую другую, овладевает мной, и я едва могу сдержать дрожь.

— Вы... — слова священника звучат как в тумане, а в моих ушах звенит то, что я могу описать только как оглушительный звук.

Я закрываю глаза, быстро моргая. Но тут вся комната темнеет, в церковь проникает дым.

По какой-то причине я не знаю, реально ли это, или это просто что-то, что производит мой больной разум, отвергая реальность, в которой я нахожусь, и каким-то образом создавая новую.

Люди кричат, раздаются выстрелы. Шум становится все громче.

Чья-то рука обхватывает меня за талию, ладонь зажимает мне рот, когда я чувствую горячее дыхание на своей шее.

— Ты не избавишься от меня, Дьяволица, - произносит он опасным голосом, который заставляет мое и без того мертвое сердце застонать.

А потом мир становится черным.

ЧАСТЬ III

Дай мне уснуть, любовь моя.

Чудовища приближаются.

Глава 22

Ассизи

Пульсация в висках заставляет меня открыть глаза, веки тяжелые, все тело болит. Мне требуется мгновение, чтобы прийти в себя и вспомнить, что произошло.

Поднявшись, я замечаю, что все еще в свадебном платье. Но, оглядев комнату, ко мне приходит осознание, что я нахожусь в чужом месте.

Я сижу на огромной двуспальной кровати посреди такой же огромной комнаты. Я пытаюсь пошевелить конечностями, радуясь, что со мной все в порядке.

Но что случилось?

Я помню, что была так глубоко в своей голове, пытаясь отгородиться от церемонии и всего вокруг, что не поняла, когда вся церковь наполнилась дымом. А потом...

Мои глаза расширились, когда я вспомнила его слова. В моем ухе. Его руки. На моем теле.

— Что, ради всего святого, произошло? — бормочу я, больше для себя.

Вся комната пуста, кроме кровати. Через окна высотой почти до потолка в мое пространство проникает много света, и мне приходится отводить взгляд, так как он слепит глаза.

Я спускаю ноги с кровати и направляюсь прямо к двери.

Если это еще одна из игр Влада, то его ждет небольшой сюрприз, потому что я не собираюсь позволять ему втягивать меня в перепады его настроения.

Я уже могу предположить, почему он это сделал. Ему было слишком скучно, и он решил поиздеваться и надо мной, и над Марчелло.

Горькая улыбка покидает меня, когда я понимаю, что не должна считать себя настолько важной для него, в конце концов, разве он не говорил то же самое? Что я не единственная женщина в мире? Скорее всего, он сделал это, чтобы разыграть Марчелло.

Несмотря ни на что, я не буду сидеть и ждать, пока он снова сделает из меня дуру. Неважно, что мое сердце все еще болезненно бьется в груди, когда я знаю, что он где-то рядом. Нет. Наше время прошло.

Обхватив рукой ручку двери, я потянула вниз, не удивившись, что дверь заперта.

Как и окна, дверь находится на высоте потолка. Она тоже старая, дерево испорчено по углам, краска облезла уродливыми полосами.

На мгновение мне становится грустно от того, что я собираюсь сделать, ведь это явно старое здание. Но он не оставил мне выбора.

Подняв ногу, я балансирую на другой ноге, пытаясь набрать как можно больше оборотов перед ударом.

Подошва моей ноги соприкасается с деревом, звук отдается в комнате.

Оно не двигается.

Чем больше я бью, тем больше понимаю, что при всей своей ветхости дерево крепкое — слишком крепкое для моих жалких ударов.

— Черт побери! — бормочу я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Жарко, а это платье весит целую тонну.

Несколько глубоких вдохов, пока я осматриваю комнату, и я решаю, что мне нужно сменить стратегию. Что бы ни случилось, я не собираюсь оставлять Влада безнаказанным. Возможно, ему скучно, и он ищет пешки для своей шахматной партии, но я не буду одной из них.

Только сейчас я поняла, что Марчелло говорил все это время. Влад не знает, что такое дружба или какие-либо отношения. Он знает только, как использовать людей для достижения своих целей.

Так он поступал со мной... пока я не доказала, что бесполезна для него.

Даже сейчас у него наверняка где-то установлена камера, и он наблюдает за происходящим из-за своей стены с множеством экранов, посмеиваясь за мой счет и над моими слабыми попытками сбежать.

Как только эта мысль возникает в моей голове, я быстро поворачиваюсь к потолку и сразу же нахожу камеру.

Чувствуя, что мой гнев нарастает, я топаю, пока не оказываюсь прямо перед ней. Я не знаю, есть ли здесь звук или нет, но мне нечего терять.

— Ты выбрал не того человека, чтобы связываться с ним, Влад. — говорю я ему, глядя прямо в дергающийся объектив. — Ты не можешь победить того, кому нечего терять, — ухмыляюсь я, мои руки тянутся к моему длинному свадебному платью, и я хватаюсь за подол.

Даже не задумываясь, я задираю кружева до колен, обнажая атласную подкладку. Используя зубы, я делаю то же самое, пока нижняя часть платья полностью не исчезает.

Получив свободу дыхания, я сразу же чувствую себя спокойнее, воздух струится вокруг моих ног и освежает мое тело. Мои движения также становятся менее ограниченными.

И поскольку мое терпение на пределе, я показываю ему средний палец. О, как бы я хотела увидеть его реакцию на это.

Но у меня нет времени думать об этом. Не сейчас, когда мне нужно выбираться отсюда.

Видя, что дверь - не лучший вариант, я направляюсь к окнам, с облегчением выдыхая, когда одно из них открывается.

По крайней мере, мне не придется ломать его.

Но мое облегчение вскоре сменяется страхом, когда я смотрю вниз и понимаю, что нахожусь далеко от земли. Что это? Второй? Третий этаж?

— Боже правый! — У меня возникает непреодолимое желание перекреститься, потому что, даже видя, как далеко земля от моего положения, я не могу не сосредоточиться на ней.

— Не похоже, что я не делала этого раньше, — я пытаюсь убедить себя.

Но ведь это было не так высоко?!

— Хорошо, сейчас или никогда, — шепчу я. Чем больше я об этом думаю,