я занималась с ним любовью. Не то чтобы ты знал, что это значит, — я одариваю его блестящей улыбкой, играя в его игру. Наклонившись вперед, чтобы прошептать ему на ухо, я добавляю, — Он поклонялся моему телу и занимался со мной сладкой любовью. Он показал мне, что это не обязательно должно быть больно. А когда это происходит, то боль приносит только удовольствие.

Я не знаю, к чему все это, но я хочу быть мелочной. Я хочу причинить ему хотя бы один процент той боли, которую он причинил мне.

— Ты лжешь, — выплевывает он, сузив на меня глаза.

Но, похоже, это работает.

Я уже вижу, как его тело медленно содрогается, его челюсть застыла на месте, когда он смотрит на меня. Возможно, у него нет чувств, но у него есть гордость. И я думаю, что только что ранила его.

Мне требуется все, чтобы не злорадствовать над этим фактом и не приманивать его еще больше. Но чтобы он действительно поверил мне, я не могу опуститься слишком низко.

Противоположность любви — не ненависть, а апатия.

И он был лучшим учителем, показав мне, как больно ранит равнодушие. Поэтому я отвечаю ему взаимностью.

— Думай, что хочешь, Влад. Честно говоря, мне все равно, — пожимаю я плечами, делая невозмутимый вид. — Ты бросил меня, а он был там, чтобы собрать осколки. Можешь ли ты винить меня? — я поднимаю бровь, ожидая, пока его логический ум все осмыслит.

Его выражение лица меняется на глазах, глаза расширяются от ужаса, и я получаю подтверждение того, что он мне верит. Отступив назад, он слегка качает головой, глядя на меня в ужасе, мышцы на его руках напрягаются, когда он сжимает и разжимает кулаки.

Не знаю, какой реакции я ожидала, но точно не такой.

Повернувшись ко мне спиной, он ударяет кулаком по столу, ломая его посередине. Я отхожу в сторону, его вспышка застала меня врасплох.

— Сиси, — зовет он меня по имени, его голос неровный.

Не поворачиваясь ко мне лицом, он продолжает бить по столу, фактически разрушая его. И когда бить больше нечего, он падает на колени, прижимает кровоточащие руки к вискам и начинает бить себя.

Из него вырывается низкий и мучительный стон — что-то похожее на боль.

Но это не может быть...

— Сиси, — продолжает он повторять мое имя, его голос становится все более низким, хриплым и наполненным... болью.

Я качаю головой, не в силах осмыслить происходящее передо мной.

— Влад, что случилось? — я двигаюсь к нему, моя тревога за него пересиливает мое презрение.

— Нет, — он поднимает руку, — это все моя вина, — он что-то бормочет, его дыхание прерывистое и тяжелое.

— Влад...

— Не подходи, — хрипит он, сгибаясь от боли.

— Я.. — я осекаюсь, наблюдая, как он корчится, все его лицо напряжено, глаза закрыты.

— Беги, — слова едва слышны.

— Влад, — я делаю шаг ближе, обеспокоенная.

— Беги! — кричит он мне, и при одном взгляде на его лицо мои ноги сами собой двигаются.

— Подвал... Запрись... — он не успевает закончить фразу, как из него вырывается еще один болезненное хныканье. Кажется, он борется с самим собой за контроль.

Я знаю, что должна воспользоваться этим шансом и просто убежать, но вид его скрюченного на полу и страдающего от боли тела запечатлелся в моей памяти, не позволяя мне сделать ничего, кроме как отправиться в подвал и ждать.

 



 

Спустя несколько часов я вновь появляюсь в подвале. Я была крайне удивлена, увидев комнату паники на нижнем уровне, стальную дверь, через которую ничто не может пройти. Мне стало интересно, была ли она в доме или это новое дополнение.

Специально для него.

Когда я поднимаюсь на первый этаж дома, то сталкиваюсь лицом к лицу со свежевымытым Владом, полотенце обернуто вокруг его талии.

— Я как раз шел за тобой, — говорит он.

— Рада видеть, что тебе лучше, — я киваю ему головой, на этот раз лучше понимая свое безразличие. — Теперь, если ты можешь вернуть меня обратно, это было бы здорово, — добавляю я, скрещивая руки на груди.

Мне нужно быть как можно дальше от него. Только тогда я смогу взять себя в руки. Даже сейчас, видя признаки усталости на его лице, я волнуюсь, выставляю одну ногу вперед, мое тело готово пойти к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Но я не могу этого допустить.

Я уже давно смирилась с тем, что он оказывает на меня какое-то болезненное воздействие. Но зная, что мое естественное желание — потянуться к нему, я также могу контролировать себя.

— Этого не произойдет, — непринужденно отвечает он, вытирая полотенцем волосы. — Твоя комната не заперта. Я оставил там кое-какие вещи для тебя, так что иди, устраивайся поудобнее, — говорит он, проходя мимо меня.

— Что ты имеешь в виду? Ты не можешь держать меня здесь, — хмурюсь я, поворачиваясь, чтобы последовать за ним вверх по лестнице и войти в комнату, не похожую на ту, в которой я проснулась.

— О, но я могу, Сиси, — он одаривает меня дьявольской улыбкой, — ты официально моя жена. Это значит, что твое место - со мной. — Он берет со стола свои часы и надевает их на запястье.

— Против моей воли. Правда, Влад, какой в этом смысл? — я вздыхаю, мне все надоело. — Почему ты не можешь оставить меня в покое?

— Потому что я сказал тебе, — говорит он медленно, выверяя каждое слово. — Я никогда не отпущу тебя. Куда я иду, туда и ты идешь. И куда ты идешь...

— Я иду одна, — я не даю ему закончить свои слова, уже снова злясь на него.

— Я следую за тобой, — он подходит ближе. Так близко, что я все еще вижу, как несколько капель воды прилипли к его коже, чернила привлекают мое внимание. Но когда я замечаю, что мои глаза опускаются все ниже и ниже, я тут же поднимаю голову.

Слишком поздно.

Он смотрит на меня с забавным выражением лица, приподняв одну бровь.

— Нравится то, что ты видишь? — спрашивает он, его голос высокомерно дерзкий, когда он восхваляет себя передо мной.

— Я