277

«Итак, этнологическая проблема – в конечном счете это проблема коммуникации, и этого утверждения достаточно, чтобы радикально противопоставить Мосса, отождествляющего коллективное и бессознательное, Юнгу, с которым у него часто находят сходство. На самом деле, совсем не одно и то же – определять бессознательное как категорию коллективного мышления или подразделять его на сектора в соответствии с индивидуальным или коллективным характером приписываемого ему содержания. И в том и в другом случае бессознательное понимается как символическая система, но для Юнга бессознательное не сводится к системе, оно исполнено символов и чуть ли не самих символизируемых вещей, образующих что-то вроде субстрата. Или этот субстрат врожден, но тогда без ссылки на Провидение не понять, как содержание опыта может предшествовать опыту, или он благоприобретен, в таком случае проблема наследования приобретенного бессознательного внушала бы не больше страха, чем проблема наследования приобретенных биологических признаков. Но на деле, речь не идет о том, чтобы сделать какую-то вещь символом, но о том, чтобы вернуть символическую природу вещам, которые ее лишились только потому, что стали некоммуникабельными. Как и язык, социальный фактор это независимая реальность (в конце концов, та же самая), символы реальнее представляемых ими вещей, означающие предшествуют означаемым и предопределяют их» (с. XXXVI).

278

Ibidem, р. XLII. Этот анализ мог бы состоять в приведении фактов общественной жизни к системе отношений, отражающей циркулирование даров, нельзя отрицать того, что при чтении работы Мосса возникает желание привести излагаемые им факты к точным структурным отношениям. Но Мосс описывает также обычай разрушения богатства из соображений общественного престижа, напоминающий сходные случаи престижного поведения в индустриальном западном обществе (leisure class Веблена), и тут становится очевидным, что поведение индейцев лучше объясняет привычки нашей цивилизации, чем последние – обычаи индейцев.

279

Il crudo e il cotto, cit., p. 29–30.

280

Introduzione a Mauss, cit., р. XXXVIIL О «метафизике» Леви-Стросса см.: Carlo Tullio-Altan, Lo stmtturalismo di L.-S. e la ricerca antropologica, in «Studi di sociologia», III, 1966; а также I гл. Antropologiafumionale, Milano, 1968. Более полемическое, мы бы сказали и политическое, опровержение метафизической ошибки Леви-Стросса в Franco Fortini, Lapensee sauvage, in «Questo e altro», 2, 1962.

281

Авторитет (лат.).

282

Pierre Boulez, Relevйs d’apprenti, Paris, 1966, p. 297.

283

Jean Pouillon, Presentation к номеру «Les Temps Modernes» (ноябрь, 1966), Problemes du slructuralisme.

284

Ниже цитаты из С. Levi-Strauss, Il crudo e il cotto, cit., «Ouverture», р. 38–44. Частичный перевод см. К. Леви-Стросс. Сырое и вареное, в кн. Семиотика и искусствоведение. М., 1972. С. 25–49 и след.

285

«Incontri musicali», III, 1959.

286

Pierre Schaeffer, Traitй des objets musicaux, cit., p. 300–303.

287

Il crudo e il cotto, cit., p. 45.

288

Il crudo e il cotto, cit., p. 48.

289

В этом смысле следовало бы оставить соссюровскую гипотезу кода как установившейся системы, перечня, таксономии и принять понятие competence как конечного механизма, способного порождать бесконечные формы деятельности. По отношению к этой «глубинной» структуре такие системы, как система тональной или серийной музыки, были бы «поверхностными» структурами в том смысле, каким Хомский наделяет эти термины. См. по этому поводу Giorgio Sandri, Note sui concetti di «struttura» e «funzione» in linguistica, in «Rendiconti», № 15–16, 1967. Кроме того, следовало бы различать – применительно к возможности «серийного» дискурса – «творческую способность творить по правилам», т. е. competence, и «способность творить, преобразуя правила», – performance. Конечно, возможность серийного мышления сразу бы поставила под сомнение те языковые универсалии, которые имеет в виду Хомский, однако – как уже отмечалось – генеративная матрица могла бы лежать в основании как формирования, так и деструкции правил (отсюда и проблематичность ее выявления на каком-то этапе исследования, а возможно, и как окончательной цели исследования). Работа Хомского несомненно открывает возможности изучения «открытой комбинаторики», но на ее нынешней стадии было бы нецелесообразно с ходу переводить понятия трансформационной грамматики на язык семиологического дискурса, особенно если учесть, что и сам Хомский считает свою модель – к ее определению он возвращается неоднократно – еще «рудиментарной». (Ср. The Formal Nature of Language, in E. H. Lenneberg, Biological Foundations of Language, N.Y., 1967, p. 430.) Особенно важные замечания Nicolas Ruwet, Introduction a La Grammaire generative, спец, номер «Langages», 1966.

290

И здесь в связи с вопросом о структурах уместно напомнить о том, как ставилась проблема определения и определимости искусства – в русле воззрений Антонио Банфи – Дино Формаджо в его работе «Идея художественности» (Dino Formaggio, Uidea di artisticita, Milano, 1962). Предлагая вместо неизбежно «исторического» определения некую чистую идею художественности, которая позволяет признать все существующие поэтики и отказывается от их нормативного «выпрямления», Формаджо не интересуется теми методологическими проблемами, которые в данном случае беспокоят нас, но и в том, и в другом случае на первый план выходит забота о том, чтобы определения, выработанные в какой-то конкретно-исторический момент времени, не переносились бы на все другие эпохи. Об отличии точки зрения Формаджо от нашей см. нашу работу «Общее определение искусства» (La definizionegenerate dell’arte, in «Rivista di estetica», № 2, 1963).

291

Henri Pousseur, La nuova sensibilitа musicale, in “Incontri musicali”, II, 1958.

292

Ср.Jupiter. Mars. Quirinus, Torino, 1955.

293

Desmond Morris, La scimmia nuda, Milano, 1968.

294

Sébag L., Marxisme et Structuralisme, Paris, 1964.

295

Sébag, cit., р. 121.

296

Ibidem, р. 123.

297

Ibidem, р. 125.

298

Ср. Michel Foucault, Leparole е le cose, Milano, 1967, p. 220. (Фуко M. Слова и вещи. M. 1994. С. 228), где автор, показав, что различие между физиократами и утилитаристами XVIII века вполне выразимы с помощью трансформации одной и той же структурной модели, замечает: «Возможно проще было бы сказать,