Шрифт:
Закладка:
— Это вовсе не означает, что я обязательно погибну. Я могу выжить. Лучше рисковать лишь одной жизнью, предназначенной для подобной жертвы с самого рождения, нежели жизнью десятков тысяч ни в чем не повинных людей.
На шатер опустилось неуверенное молчание, среди которого раздался хриплый от ошеломления голос герцога Атийского:
— А кто имеет право решать, предназначена ли жизнь, которая принадлежит лишь вам, сударыня, для жертвоприношения или нет? Те, кто не имеет к этому ни малейшего отношения, тот, кто даровал ее вам или вы сами, позабыв о долге перед теми, кто любит вас, кто с нетерпением ждет вашего возвращения домой?
— Несомненно, тот, кто наделил меня мощью, способной защитить всех, кто в этом нуждается, — сдержанно проговорила Акме, боясь глядеть ему в глаза, но, все же, не смея отвести взгляда.
— Ценой собственной жизни, полагаю? — процедил Гаральд, глядя на возлюбленную так, будто не узнавая; ему всё стало ясно.
— Чего стоит одна жизнь против сотен тысяч?.. — парировала Акме, решив быть откровенной в своих замыслах до конца.
— Все же не забывай, сестрица, что ты не единственный отпрыск рода рианорского, — заявил Лорен, сидевший доселе грустный и задумчивый. — Я никогда не сомневался в твоем мужестве, самоотверженности и других благородных качествах. Но мы вместе начали наш путь, нас обоих Провидица отправила во тьму, вместе его заканчивать.
— Это исключено! — в один голос отрезали Акме, Арнил, Весхельм, Густаво и даже Плио.
— Я не позволю своей младшей сестре рисковать жизнью, когда это с не меньшим успехом могу сделать я, — парировал Лорен.
— Нет! — вдруг вскричал Арнил. — Если нет другого пути, ты поедешь с нами на поле боя, но если тебе будет угрожать жизнь, мы всей армией защитим тебя…
— … и потеряете свою армию, — перебила его девушка, которая уже приняла решение и не собиралась отступать даже за все блага мира; Кунабула гудела в её голове, она чувствовала каждое его волнение и испытывала боль от каждой попытки Эрешкигаль вырваться наружу или обласкать ее сладкими посулами.
И она собиралась покончить со всем этим.
Весхельм Акра вздохнул. Он погрузился в себя, но через несколько мгновений выдал:
— Если подобная формулировка не угодна вам, сударыня, то на поле боя мы пришлем нашу армию вовсе не для того, чтобы спасти вашу жизнь или рисковать ею ради вас. Вы сами говорили, что можете потерпеть поражение и погибнуть. Тогда что останется нам и нашим армиям, как не рисковать нашими жизнями, если вашей рисковать уже не придется? Или вы желаете сказать, что если вас постигнет несчастье, более никто не посмеет корчить из себя героя?
Акме выдавила из себя улыбку и приняла подобное решение, смекнув, что иначе ей не вырваться. Сделав вид, что ее устраивает непременно все, она невозмутимо поднялась, изобразила изящный реверанс и с гордо поднятой головой, заработав себе крайне непростую репутацию, стремительно покинула шатер, против своего желания уведя за собою половину участников совета. По приказу герцога Атийского до шатра девушку, в тайне от нее, проводили несколько десятков из Личной Гвардии Его Светлости.
Проводя ее взглядом, Его Величество Весхельм крякнул:
— При всем уважении, Лорен, но даже Кунабуле придется нелегко с этой девчонкой, не говоря уже о муже, которому она достанется.
Лорен поглядел на Гаральда, который выглядел так, будто от него отрывали целую половину.
«Негодная девчонка, — подумалось целителю, — она что-то задумала, если так легко согласилась на их условия».
Тем временем Акме Рин проскользнула в свой шатер и скрылась в его глубине. На нетерпеливые вопросы Реции она лишь покачала головой, села в тёмном углу, закрывшись занавеской и, лбом прижавшись к спинке деревянного стула, несколько раз быстро и глубоко вздохнула, будто пытаясь отдышаться.
«Ни горя, ни страха, ни боли, — думала она, дрожащей ладошкой закрывая широко распахнутый от ужаса рот. — Думаю, это было сыграно неплохо»
— Акме! — позвала Реция. — Сюда едет Гаральд!
Девушка подскочила и впервые порадовалась, что голубой свет скроет красноту заплаканных глаз.
«Держаться! — ожесточенно кричала она себе. — Придется сыграть еще раз. И куда более убедительно!»
— Его Све… — попыталась оповести Акме служанка, но герцог перебил ее, влетев в шатер, подобно ястребу, и воскликнув едва ли не с самого порога:
— Ты совсем сдурела, Акме!
— Ваша Светлость, — сделав книксен, несколько прохладно и невозмутимо отвечала та, будто ненароком проходя мимо входа.
— Объяснись!
Впервые он был так строг и требователен с нею. Но девушка взяла себя в руки и спокойно ответила:
— Все объяснения я дала еще на совете. Какие вы изволите получить еще?
Он оглушено поглядел на нее и загремел:
— Ты отдаешь им свою жизнь!
— Быть может, я не проиграю.
— Выступив одна против многотысячной армии кунабульцев? Будь в тебе сила, которая в пять раз превышала бы твою, ты бы все равно не выстояла! Они сметут тебя, как карточный домик!
— Если ты не веришь в меня, прошу, делай это молча и не лишай меня уверенности в себе.
— Провидица предоставила тебе выбор, она не приказывала тебе непременно лишаться жизни, как только представится подобный случай!
— Что мне Провидица? Она бросила меня еще в Коците, — рассеянно отвечала Акме, делая вид, что страшно занята и бегая едва ли не по всему шатру. — Эрешкигаль во мне. Она должна быть уничтожена. Или заперта навечно в огненной Преисподней, если боги бессмертны, как о них говорят.
— И ты непременно должна умереть? Разве забыла ты о силе Лорена, которая может вытащить тебя?
— Прошу, не впутывай Лорена в это безумие. Это лишь моя война. Во мне проснулась сила, способная тягаться с силой Эрешкигаль, и это пришлось ей не по вкусу.
— Да какого черта?! — вскричал Гаральд, не обращая внимания ни на выглядывавших из-за занавесей слуг, ни на своих атийцев, которые стояли снаружи, но так тихо, что слышали едва ли не каждое слово. — Я пойду ко всем государям, генералам, их приближенным и попрошу их не брать тебя на битву. Я добьюсь того, чтобы они отвезли тебя так далеко от Кунабулы, что ты бы за всю жизнь не добралась до нее.
— Герцог Атии будет унижаться перед владыками Архея и просить за женщину, которая сама вызвалась помощь? — отвернувшись, чтобы он не заметил ее бледности, процедила Акме.
— Буду, — прошипел тот, — лишь бы ты прекратила вести себя, как безумная. Это Эрешкигаль говорит твоими устами, ибо жаждет тебя погубить!
— Если бы Эрешкигаль в данную
