Шрифт:
Закладка:
— Куда тебя проводить? — спросил он, отмечая про себя, что против его руки на своей талии девушка по-прежнему не возражала.
— Ко мне домой, — ответила она. — Я тотчас подниму слуг и велю им искать моего любовника. Я совсем не хочу, чтобы город… жрецы… чтобы вообще кто-нибудь проведал о постигшем его безумии. Он… Это молодой полководец, которого ждет блестящее будущее. Если нам с тобой удастся его отыскать, полагаю, ему можно будет вернуть здравый рассудок…
— Если нам с тобой удастся его отыскать? — переспросил Конан. — С чего это ты взяла, будто я готов ночь напролет носиться по улицам, разыскивая какого-то лунатика?
Она кинула на него взгляд — и верно истолковала огонек, горевший в синих глазах. Ясно было: он пойдет за ней, куда бы она его ни повела. Любая женщина угадывает это мгновенно. Но обязательно притворится, будто не поняла!
— Ну пожалуйста… — со слезами в голосе взмолилась она. — Мне больше не к кому обратиться за помощью… А ты был так добр ко мне…
— Ну ладно, — пробурчал он наконец. — Ладно, что с тобой делать! Как хоть его зовут, негодяя-то твоего?
— Его? Алафдаль. А я — Забиби, танцовщица. Мне приходилось танцевать перед правителем города, сатрапом Джунгир Ханом, перед его возлюбленной Нефертари и всей высшей городской знатью. А потом меня возжелал Тотразмек… и сделал невинным орудием своей ненависти к Алафдалю. Дело в том, что я попросила у него любовное зелье… Могла ли я постигнуть всю бездну его низости и коварства! Он дал мне зелье и велел подлить его Алафдалю в вино, он клялся, что стоит Алафдалю выпить его, как он крепче прежнего полюбит меня и станет исполнять всякую мою прихоть… Я все сделала, как он мне сказал, но под действием напитка мой возлюбленный впал в безумие… Я уже рассказывала тебе… Проклятие Тотразмеку, этому поганому отродью змеи и… А-а-ах!
Она судорожно вцепилась в руку киммерийца. Оба остановились. Они как раз добрались до квартала лавочек и магазинов — час стоял очень поздний, нигде не горело ни огонька. Зато на выходе из одного переулка угадывался человеческий силуэт. Мужчина стоял молча и неподвижно, опустив голову, но Конан поймал немигающий взгляд исподлобья, и ему стало жутковато. Не то чтобы он испугался оружия в руках у безумца. Безумие имеет свойство внушать страх само по себе. Даже храбрейшим…
Он заслонил собой девушку и вытащил меч.
— Только не убивай его!.. — взмолилась она. — Во имя Сета, не убивай! Ты же сильный — скрути его, и довольно!
— Попробую, — отозвался варвар, сжимая левую руку в пудовый кулак.
Стоило ему сделать шаг в направлении переулка, как туранец разразился жутким стонущим смехом и сам бросился на него. Он бешено размахивал мечом и подпрыгивал, всем телом вкладываясь в удары. Полетели синие искры — Конан парировал его выпады. Еще миг, и сумасшедший без чувств растянулся в пыли, сраженный, точно молнией, ударом страшного кулака.
Девушка тотчас бросилась к нему.
— Он не… Ты ведь его не…
Конан быстро перевернул поверженного и сноровисто ощупал.
— Я его не… — сообщил он девушке. — Кровь из носу течет, ну а чего ты хотела? Погоди немножко, очнется… Может, заодно и мозги встанут на место. Дай-ка на всякий случай я руки ему свяжу… вот так… его же поясом. Ладно, куда прикажешь тащить?
— Погоди! — Она присела на корточки подле мужчины, схватила и жадно ощупала его связанные руки. Мотнула головой — разочарованно и с недоумением… Потом снова подошла к гиганту киммерийцу и положила ладошки на его могучую грудь. Ее глаза показались ему двумя влажными черными самоцветами.
— Ты ведь мужчина, ты воин! Помоги же мне! Тотразмек должен умереть! Убей его ради меня!
— Ага, сейчас, — проворчал Конан. — Чтобы туранцы меня за это повесили?
— Ни в коем случае! — Нежные руки, оказавшиеся неожиданно сильными, обвили его шею, он ощутил напряжение и трепет стройного тела. — Гирканцам не за что любить Тотразмека. Его и жрецы Сета боятся… Власть этого ублюдка держится на суеверии и страхе. Я вот молюсь Сету, туранцы почитают Эрлика, Тотразмек же приносит жертвы Хануману Проклятому! Туранская знать опасается его темного могущества, его власти над людьми смешанной крови… опасается и ненавидит! Даже Джунгир Хан и его возлюбленная Нефертари! Если убить его ночью в храме, я уверена, сделавшего это не будут очень уж усердно искать…
Конан спросил недоверчиво:
— А магия?
— Ты боец, — был ответ. — Рисковать жизнью для тебя не впервой!
Киммериец кивнул.
— Ну… За подходящую плату…
— Ты получишь награду! — выдохнула она, приподнимаясь на носках, чтобы заглянуть ему в глаза.
От близости ее влекущего тела у него пробежал по жилам огонь, аромат ее дыхания кружил голову… Конан уже заключил было красавицу в объятия, но девушка гибко ускользнула, предупредив:
— Сперва просьбу мою исполни.
Ему понадобилось усилие, чтобы выговорить:
— Назови цену!
— Подними моего любовника, — велела она, и Конан, нагнувшись, без натуги закинул рослого туранца себе на плечо.
В этот момент ему казалось, что он бы и дворец Джунгир Хана с такой же легкостью перевернул. Девушка между тем нашептывала бесчувственному какие-то ласковые слова и, судя по всему, не лицемерила. Она явно любила своего Алафдаля, любила искренне и преданно. Может, они с Конаном и придут к некоей деловой договоренности, но на ее отношение к Алафдалю это ни малейшим образом не повлияет… Женщины — практичный народ, куда практичней мужчин. Алафдаль никогда ни о чем не проведает, а стало быть, и не будет страдать…
— За мной!
И девушка устремилась по улице. Киммериец размеренным шагом поспевал следом, безвольное тело, обвисшее на плече, ничуть не отягощало его. Он еще успевал поглядывать по сторонам — не таятся ли там, в глубоких дверных арках, какие-нибудь нехорошие тени? Ничего подозрительного им, однако, не встретилось. Скорее всего, дарфарские людоеды уже собрались у костровой ямы…
Наконец девушка свернула в узкую боковую улочку и осторожно постучала в высокую дверь.
Почти тотчас же в верхней филенке двери открылось смотровое окошечко, мелькнула черная физиономия. Девушка приблизила к окошку лицо, что-то зашептала… Было слышно, как отодвигался тяжелый засов, и дверь отворилась. Масляная лампа, горевшая позади, озарила фигуру чернокожего гиганта. Конан невольно напрягся, но только на миг. Этот слуга был не из Дарфара. Нормальные зубы, коротко остриженное курчавое руно — Конан узнал облик племени
