антропоморфных подвесках, привесках и других деталях убора средней и поздней эпохи викингов. Целые серии рельефных, точнее, скульптурных изображений бородатых голов грозных витязей, выполненные в бронзе, а чаще – в серебре, дошли до нас в комплексах второй половины X – первой половины XI вв. Викинги этой поры изображали самих себя.

Тяга к социальному самоутверждению новой общественной группы была весьма высока. Не только многочисленность и серийность фибул типа 51 позволяет судить об этом. Характерно соединение на этих вещах ведущих мотивов стиля Борре (не только маски, но и сохраняющие заметное место зооморфные образы) с элементами стиля Еллинг, которые помещаются на бордюре фибул. Словно бы подчиненное, это положение элитарного по своему происхождению и существу, основной реализации (в вещах иных категорий, выполненных из более дорогих материалов) художественного стиля сигнализирует, может быть, о разворачивающемся социальном конфликте. Люди, дарившие своим женщинам украшения, которые мы сейчас называем фибулами типа ЯП 51, отнюдь не собирались без боя подчиниться королевским дружинам, брюти, лендрманам. В середине X в. они осознавали свою силу и не боялись соперничать с королевским окружением ни в роскоши, ни в могуществе, ни в отваге.

Около 950 г. в художественной культуре эпохи викингов ощущается некий надлом, непосредственно предшествующий торжеству еллингского стиля и его переходу в новые (Маммен, Рингерике), а также упадку стиля Борре. В это время появляются фибулы типа ЯП 52, в принципе сохраняющие композиционную схему фибул ЯП 51, но, во‑первых, все более перегруженные рельефными металлическими деталями (репьи становятся массивными, сложными, иногда – прямо-таки скульптурными); во‑вторых, декоративные композиции ажурной накладки, не без воздействия стиля Еллинг, приобретают все более плоскостный, геометризованный схематичный характер, вырождаясь в тяжеловесное, грубое и сухое подражание еллингской орнаментике. Начинается упадок искусства викингов.

К началу XI в. в виде фибул типа ЯП 55 (появившихся уже в 960-е гг.) этот упадок проявляется со всей очевидностью. Ажурные накладки больше не изготовляются: намеки на некие контуры, обобщенно передающие хрестоматийный сюжет, даются с помощью геометрически однообразных линий, прочерченных в металле. Огрубленные массивные репьи фиксируют традиционную, привычную структуру вещи. Сами эти вещи, однако, безусловно проигрывают по сравнению с изящными, дорогими и редкими ювелирными изделиями в еллингском стиле, и с монументальной лаконичностью стиля Маммен. Украшения в новом, упрощенном стиле быстро выходят из употребления. Именно в это время, со второй половины X в. и в начале XI в., социальная среда, выступавшая основным заказчиком и потребителем скорлупообразных фибул (и связанных с ними компонентов женского этнографического убора), переживает глубокий кризис, который проявился, в частности, в упадке культивировавшегося этой средой прикладного искусства.

Наряду с основной развивалось еще несколько типологических линий скорлупообразных фибул. Их соотношение можно представить в виде типологического дерева (табл. 11).

Таблица 11

Типологическое дерево скорлупообразных фибул

Конфигурация очень близка соответствующим типо-хронологическим схемам развития оружия, прежде всего и наиболее полным образом – мечей. Структура и динамика развития мужской и женской субкультур эпохи викингов совпадают. Эволюция начинается с появления немногих, различных по происхождению типов; интенсивность типологических поисков нарастает к середине IX в., определяется ведущая группа типов (ЯП 37–51), которая даст наиболее многочисленные варианты. В течение следующих ста лет (с 850-х по 950-е гг.) формируется основной фонд типов, наиболее характерных для эпохи викингов и получивших самое широкое распространение. Боковые линии одна за другой прекращаются. Во второй половине X в. число и разнообразие типов резко сокращается, а в начале XI в. эволюция этой категории украшений исчерпана и завершена.

Единый ритм развития связывает в основном надстроечные сферы культуры викингов: базис ее остается практически неизменным (орудия труда, тип селитьбы, домостроительство), качественные изменения если и происходят (появление виков, магнатских усадеб, домов треллеборгского типа), то сравнительно редко и совпадают с важными общими рубежами внутри эпохи викингов. В то же время синфазность изменений, особенно – на уровне относительно независимых друг от друга мужской и женской субкультур (оружие – украшения), свидетельствует о том, что в основе этого развития – изменения в общественной системе.

Генезис процесса этого общественного развития в его локальных вариантах, в сфере женской «субкультуры фибул», в результате открытий последних лет обретает более емкие характеристики с учетом восточноевропейских взаимосвязей Скандинавии. Типология фибул Бирки не вполне совпадает с классической типологией Петерсена, хотя ведущая линия типов ЯП 37–51 вполне соотносится со старшей и младшей ступенями хронологии Бирки. В ранних комплексах, однако, здесь представлены своеобразные формы, которые Ингмар Янссон выделил в качестве «переходных типов» от вендельского периода (тип Bj 655), датируя их концом вендельского времени – началом «хронологии Бирки», то есть второй половиной VIII в. (Jansson, 1985: 20–22, 222).

Фибулы переходного типа вендельского периода Б‑655 украшены сочетанием геометрического и звериного орнамента. Поверхность овальной площадки разделена крестообразными линиями, которые на торцах расходятся двойными волютами, соединяясь в центре ромбом, вписанным в круг. Полукруглые волютообразные композиции помещены и у нижнего края борта посреди каждой из продольных сторон. Таким образом, возникает композиционное решение, преобразующее бердальский тип в прообраз двуромбической композиции. Однако ровные подпрямоугольные участки площадки внутри линий разделителя заполняются звериным орнаментом с ранними образцами стиля Борре. Янссон связывает создание основной композиции Б‑655 с воздействием кельтского (ирландского) искусства Британских островов. Эти стилистические и композиционные поиски, судя по типологически близким находкам, охватывали прежде всего Западную и Южную Скандинавию ранней эпохи викингов, хотя проявления их отмечены и в опорных пунктах активности скандинавов на противоположном берегу Балтийского моря, в Менцлине и в Ладоге (Callmer, 1985: 70–72).

Фибула типа Б‑655 была найдена в мастерской IX – начала Х в. на Земляном городище Старой Ладоги. Латунное изделие представляло собою неудавшуюся отливку в разъемной глиняной форме, очевидно по образцу привозного шведского изделия. Как отмечает автор раскопок, «будучи созданием орнаментального творчества, эта вещь отражает формирование искусства ранней эпохи викингов, в котором нашли воплощение контрастные художественные комбинации островных и континентальных регионов Европы» (Кирпичников, 2002: 239). Восточный путь из Ладоги в Швецию был не только источником поступления серебра в обмен на сырьевые ресурсы. На этом пути осуществлялись взаимодействия, охватившие все доступные изучению сферы материальной и духовной культуры, базиса и надстройки общества эпохи викингов.

7. Механизмы распределения ценностей скандобалтийской цивилизации

Материальная основа этого развития, связывающая в единое целое мужскую и женскую субкультуры, оружейное и ювелирное ремесло, кораблестроение, динамику градостроительного роста и социальной эволюции виков, представлена особой категорией древностей эпохи викингов – кладами серебра. Драгоценный металл – сырьевая база ювелирного ремесла, средство обращения в торговле, военная добыча, основное мерило социально-политических расчетов (межродовых платежей, судебных штрафов, государственных податей). Вместе с тем клады позволяют судить и о более глубоких процессах накопления, обращения, распределения ценностей, а следовательно, раскрывают едва ли не стержневые линии развития, общественное распределение созданного в течение IX–XI вв. экономического