Серефин ощутил тепло на своей коже. Он нахмурился, смутно осознавая свое пробуждение, но у него не хватало сил, чтобы открыть глаза.

– По крайней мере, он дышит.

Он знал этот голос.

– А остальные?

Вздох.

– Дышат, но без сознания. Прошло уже несколько недель. Возможно, они обречены. Я не знаю, что они сделали.

– Пожалуйста, дайте мне знать, если что-нибудь изменится.

– Конечно.

Скрип закрывающейся двери. Ощущение, что кто-то взял его за руку.

– Твой глаз начал дергаться, и это уже прогресс, – сказал Кацпер. – Может быть, ты все еще здесь. Я надеюсь, что это так. Я скучаю по тебе. А еще не могу помешать твоим мотылькам прогрызать дырки в постельном белье. Катины слуги меня убьют.

Внезапное желание рассмеяться словно пробило стену, которая сдерживала его все это время. Он пошевелился, и Кацпер громко выдохнул от неожиданности.

– Серефин?

Ему потребовалось сделать колоссальное усилие, чтобы открыть глаз. У Кацпера перехватило дыхание.

– Серефин.

Затем его поцеловали. На самом деле он находился не в том состоянии, чтобы целоваться, но это не останавливало Кацпера, который принялся целовать шрамы на лице Серефина.

– Я не должен был этого делать, – Кацпер откинулся назад. – Прости. Я понимаю, что тебе нужно пространство. Просто я очень рад, что с тобой все в порядке.

Но Серефин не был уверен, что это так. Его последним воспоминанием было невыносимое чувство потери. Чирног полностью поглотил Малахию.

Он закрыл глаз.

– Дай мне минутку, – его голос прозвучал совсем хрипло.

Кацпер взял его за руку. Вдруг Серефин почувствовал, что замерзает. Неужели он снова умер?

– С кем ты разговаривал? – спросил он, не открывая глаз.

– С Катей. Я должен сказать ей, что ты пришел в себя.

– Не уходи! – Грудь Серефина сдавила паника. Чирног что-то у него отнял. Он не знал, что именно, и эта мысль пугала его больше всего.

– Хорошо, – тихо сказал Кацпер. – Ты первый, кто очнулся, но, я думаю, единственный, кто не попал в водоворот магии Чирнога.

Его глаза наполнились слезами. Он все еще чувствовал, как у него отбирают все самое дорогое, пока Чирног пожирает все вокруг себя.

– Что случилось?

– Вы вчетвером сделали это. По крайней мере, я так думаю. Не знаю. В том месте появился разлом. Кто знает, что может из него вылезти? Думаю, ничего еще не закончено.

Серефин тихо пробормотал что-то в знак согласия. Кацпер откинул волосы с лица.

– Жанетта и Катя убили Нирокшу. Кажется, наша царевна подружилась со Стервятницей.

– Где мы находимся?

– Где-то на окраине Комязалова. Катя пыталась поговорить со своим отцом, но пока все идет не очень гладко. Судя по всему, царь отказывается говорить, пока твой статус остается неопределенным, но, если мы сможем вернуть Жанетту домой и забрать трон у Руминского, думаю, у нас есть шанс.

Серефин не мог поверить своим ушам.

– Что? – он повернул голову, внимательно глядя в лицо Кацпера. – Что?

Кацпер кивнул.

– Надеюсь, что все это скоро закончится. Я знаю, что это будут сложные переговоры, но, возможно, война уже близка к завершению.

– Иди сюда, пожалуйста.

Кацпер забрался на кровать рядом с ним. Серефин с трудом перевернулся на бок, прижимаясь лбом ко лбу Кацпера.

– Ты говоришь нелепые вещи, – пробормотал он.

– Я знаю.

– Думаю, я умер в поле возле Комязалова.

– На самом деле никто не знает, что произошло. Вы все пролежали без сознания несколько недель.

Серефин нащупал руку Кацпера. Он чувствовал внутри себя странную пустоту, и это пугало его не на шутку. Что же изменилось?

Куда делся Велес?

Он звал, но не слышал в ответ пронзительного голоса. Что… что они сделали?

Кацпер наклонился ближе, нежно целуя его в губы.

– Пора домой, Серефин.

Поместье, в котором они остановились, располагалось достаточно далеко, там, где никто бы не стал их искать. По крайней мере, так утверждала Катя. Серефин пытался спланировать свое возвращение в Гражик, изо всех сил стараясь не паниковать.

Он сидел за столом в пыльном, тусклом кабинете. Остия опустилась рядом и положила голову ему на плечо.

– Я как раз собирался с тобой поговорить, – пробормотал он. Ему совсем не хотелось начинать этот разговор.

– Я знаю.

Они оба понимали, что этот вопрос нужно решить. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы продолжать ходить вокруг да около.

– Если хочешь, можешь остаться здесь, с ней.

Остия резко вдохнула. Это было не то, чего она ожидала.

Он взглянул на нее. Девушка уставилась на груду бумаг и карт, лежащих на столе, а ее голубые глаза остекленели.

– Ты так долго была рядом со мной. Я не могу удерживать тебя вечно.

– Мысль о том, чтобы быть так далеко от тебя и Кацпера, просто невыносима, – тихо сказала она. – Но, кровь и кости, она так сильно мне нравится.

– Ты уже говорила с ней? Что она думает по этому поводу?

Остия вздохнула:

– Это же Катя. Она сказала мне и оставаться, и уходить, и все это в одном предложении.

Серефин задумчиво кивнул:

– Что, если ты останешься? В конце концов, ты всегда можешь вернуться домой.

– Тебе нужна помощь. Ты собираешься свергнуть Руминского, и я хочу увидеть выражение его лица в тот момент, когда он лишится всего, что у него было.

Серефин рассмеялся. Остия застонала, потирая лицо руками.

– Как же тяжело принять решение. Что будут делать Надя и Малахия?

– Ну, если предположить, что они когда-нибудь очнутся, у них тоже будет такой разговор. Я понятия не имею, что они решат.

Остия нахмурилась.

– Я не хочу ни к чему тебя принуждать, но, может, ты все-таки вернешься со мной, пока мы не решим вопрос с мирным договором? Тогда ты сможешь приезжать и уезжать, когда тебе вздумается.

Она задумалась.

– У меня такое ощущение, что мы никогда не заключим мир с Калязином. В это слишком сложно поверить.

– Что ж, я обещаю, что приложу все усилия.

– Он такой упрямый.

Катя до краев наполнила вином два хрустальных бокала и пододвинула один из них Серефину.