В начале сентября 1918 года, за несколько дней до официального объявления «красного террора», Петроградская ЧК постановила расстрелять Злотникова. С теми, кто попадал в ЧК, не церемонились: Злотникова вскоре казнили. Современные националисты считают Злотникова чуть ли не мучеником, называют его «мужественным русским патриотом». Признаюсь, я не склонен разделять эту точку зрения: признавая Злотникова, безусловно, жертвой беспощадного «красного террора», симпатии к нему не испытываю…

Загадочная смерть банкира

В июле 1910 года деловой мир Петербурга был потрясен самоубийством известного петербургского коммерсанта, купца первой гильдии Александра Николаевича Трапезникова. О причинах трагической развязки многие догадывались – его знали как крупного игрока на фондовой бирже.

Александр Трапезников был довольно молодым человеком, ему было еще далеко до сорока. Между тем, в коммерции он трудился с самого детства: его, 12-летнего мальчика из Ярославской губернии, в конце 80-х годов XIX века привезли в Петербург в «учение». Так он попал к купцу-меняле Белину, имевшему в столице две небольшие конторы-лавки.

По семейной легенде, с собой у Трапезникова было всего три рубля, но своей смышленостью и проворством он быстро завоевал положение в конторе и сделался потом правой рукой хозяина. Правда, легенда могла и врать: в среде петербургского купечества было принято говорить, что, мол, пришел в Питер пешком, в лаптях, без копейки денег и своим трудом нажил и капитал, и «палаты каменные».

Тем не менее, факт остается фактом: когда Белин умер, Трапезников женился на его вдове (по любви или по расчету – история умалчивает) и сделался главой коммерческой фирмы «Белин». Деньги фирма делала практически из воздуха, занимаясь сбытом всевозможных лотерейных билетов благотворительных обществ, а кроме того, скупала и продавала старинные монеты.

Поначалу дела шли неплохо, и Трапезников в начале 1900-х годов смог обзавестись недвижимостью под Петербургом: он купил большой участок земли в Стрельне по Волхонскому шоссе, близ знаменитого в те годы Стрельнинского циклодрома. Здесь он выстроил роскошную дачу – одну из самых красивых и богатых в округе. Ее называли «виллой на реке Кикенке». Здесь, на вилле, его семья обитала круглый год.

Однако вскоре дела у А.Н. Трапезникова пошли не очень гладко: в 1907 году его едва не объявили несостоятельным должником. Впрочем, тогда его выручили приятели-коммерсанты. Тем не менее, выбраться из долговой ямы так и не удалось, и Трапезников ударился в крупные игры на фондовой бирже. Это его вконец разорило и довело до самоубийства…

Казалось, ничто не предвещало трагической развязки. Накануне самоубийства А.Н. Трапезников закатил на своей даче в Стрельне роскошный пир, справляя именины зятя, мужа его падчерицы. А утром того же дня он ездил в Петербург, где зашел в свою контору и на биржу. У банкира Новоселова он навел справки о своей задолженности. Узнав, что за ним числится 33 тысячи рублей, Трапезников воскликнул: «Рассчитаемся! Еще погодите, сбудется мое слово! Выиграю я…»

Вечером он отправился на стрельнинскую «виллу», где его ждало много гостей. Никто и не подозревал, что в кармане у банкира лежат три последних письма – его посмертные завещания.

Ночной пир на «вилле» прошел необычайно шумно. В саду были устроены иллюминация, фейерверк, гремела музыка. Хозяин пил за здоровье дочери, зятя, гостей и веселился от души. А между тем в кармане у него уже лежал заряженный браунинг. В четвертом часу утра все гости разошлись. Трапезников велел разбудить его в шесть часов утра, сказав, что у него очень важные дела в Петербурге. Выпив чаю, он отправился купаться на свое любимое место – к обрыву на реке. Там он и застрелился. Потом уже врачи определили, что сначала Трапезников выстрелил себе в сердце, но промахнулся, ранив себя в грудь. Еще стоя на ногах, он убил себя выстрелом в рот…

Накануне смерти Трапезникова в его контору стекались мелкие денежные вклады. Когда же стало известно о гибели коммерсанта, многие его вкладчики безнадежно разводили руками: «Плакали наши денежки!» Жертвами краха Трапезникова стали многие мелкие торговцы Апраксина двора.

Действительно, шанса вернуть свои деньги у них практически не было: Трапезников не располагал в то время крупными деньгами. Все его недвижимое имущество было заложено, и он не оставил никаких средств семье.

В кармане сюртука Трапезникова нашли три письма-завещания: одно было адресовано биржевикам, а два других – коммерсантам, которых банкир знал лично, – Дмитрию Новоселову и Семену Вейнштейну. Ни у кого не было сомнения, что Трапезников пал жертвой трагической безысходности…

Вот что он писал в письме Дмитрию Григорьевичу Новоселову: «Тяжело умирать, но ничего не поделаешь, приходится. Прости, что я обидел тебя, но иначе поступить не мог. Что было, съела биржа, и не только мое, но и клиентов, а также моей бедной жены и семьи. У жены я взял процентные бумаги, деньги и все бриллианты, оставил буквально без копейки, поэтому, родной мой, молю тебя, устрой среди банков и биржевиков подписку в пользу моей обездоленной семьи».

Судьба жены и падчериц, оставленных им практически в нищете, больше всего угнетала разорившегося банкира. В завещании, адресованном Семену Вейнштейну, Трапезников горячо просил взять на службу своих падчериц. «Ради создателя, примите их на службу, – умолял Трапезников, – так как они явятся поддержкой моей семьи, которая осталась без всяких средств к жизни. Надеюсь, что вы не откажете в моей просьбе».

«Дорогие братья-биржевики, простите несчастного сотоварища, если я кого-либо обидел чем, и помогите чем можете моей обездоленной семье», – просил Трапезников своих коллег по коммерции. Вспоминая предсмертный пир горой, который закатил Трапезников в последнюю ночь своей жизни, многие недоумевали. А некоторые понимающе кивали головами: вот уж такова она, широкая русская натура, – красиво жить и загадочно уйти из жизни, устроив пышный праздник на последние деньги. Праздник, более похожий на собственные поминки…

Двойная дуэль принца Мюрата

В мае 1908 года все столичное общество только и говорило о двойной дуэли на Крестовском острове между служившим в русской гвардии принцем Мюратом, которого в России величали Наполеоном Ахилловичем, и братьями-помещиками Плен. Внимание публики, привлекла не столько сама дуэль, сколько личности ее героев. Ведь принц Мюрат доводился правнуком сподвижнику самого Наполеона Бонапарта!

Герой дуэли начинал свою военную карьеру во Франции, а потом перешел на русскую службу – во 2-й дагестанский конный полк. В его рядах он участвовал в Русско-японской войне, два раза был ранен, но не выходил из боя. После войны, в чине штабс-ротмистра, он продолжил службу в