ему еду, а все свободное время убежала в своей любви и их безоблачном будущем. Это было похоже на безумие и все творившееся бредом, она твердила что не отдаст его Марьяне и была намерена решительно. Но буквально сегодня воспользовавшись случаем, он сказал что согласен обручится и уехать, когда она его освободила и хотела было броситься в объятия, он закрыл её в комнате, а сам ушёл, сказав чтобы она вконец оставила его в покое.

— Эта девица безумная, — качая головой произнесла Мари, — неизвестно что ещё ей взбредет в голову.

— Чему удивляться, — отозвался Андрей. — Вспомни, что сотворила её мать.

— Да, — вздохнула Мари, припоминая что по крови они не чужие и эта мысль заставила поёжиться.

— Княгиня более не терзала тебя угрозами? — Спросил он, замечая как она потупила взгляд.

— Нет, хороший мой, — сказала она, — надобно вернуться домой, мне столько нужно тебе рассказать.

— Я готов любовь моя, слушать твой голос до утра, — ласково произнес он, покрывая поцелуями нежное лицо.

— Идём, — потянула она его и они поднялись. — Иначе боюсь мы не уйдём отсюда до ночи.

— С тобой я готов быть здесь хоть всю жизнь, — он с лёгкостью приподнял её покружив вокруг себя, наслаждаясь её звонким смехом.

Глава 95

Мари и Андрей оказались в Сосновке вечером, уставшие и счастливые они еле поднялись по большим ступеням и вошли в дом. Их встретили слуги и Марьяна распорядилась приготовить им вкусный ужин, а самой не терпелось рассказать обо всем, что произошло в его отсутствие.

— Марьяна Васильевна, я уж заждался, — бросил с ходу Карл Филиппович, едва её увидев.

— Всё хорошо, — с улыбкой отозвалась она.

— Я бы хотел… — начал он, но едва увидев князя замолк, смиряя того суровым взглядом.

— Андрей Петрович нашёлся и я думая нам троим надобно поговорить, — заявила она.

— Не думаю, что в том есть необходимость, — отрезал тот.

Настояв на своём Мари в сопровождении управляющего и Андрея зашла в кабинет. Она хотела положить конец их вражде и надеялась, что между ними будет мир, от всевозможных хитросплетений она слишком устала.

— Андрей Петрович, вы ещё не знаете, но княгиня хотела пустить ваше имение с молотка, благо мы с Карлом Филипповичем во время успели, — заявила она наблюдая как он испугался и побледнел.

— Она его продала? — Строго спросил он.

— Я его купила и хочу отдать вам бумаги, а имя законного владельца легко изменить, стоит только поехать к поверенному и стало быть моё согласие, — она достала из ящика документы и протянула ему.

— Марьяна Васильевна вы даже не представляете, как важно для меня было не потерять дом, а вы просто волшебница, — радостно произнес он, чувствуя спиной ненавистный взгляд управляющего.

Об одном сожалел Андрей, что они не одни и он может довольствоваться только её счастливым видом, улыбкой, но руки так и тянулись обнимать, а губы целовать. Он мечтал остаться с ней наедине, насладиться ей и это было для него истинным счастьем.

— Поэтому, Андрей Петрович я, а точнее мы с Карлом Филипповичем как только узнали, то сразу поспешили в Протасовку, — сказала Мари.

— Благодарю и вас, — обратился он к управляющему.

В ответ тот наградил его кривой усмешкой, не желая вступать в дружеский разговор.

— Пожалуй я пойду, мне здесь делать не чего, — прочеканил тот, указав на приоткрытую створку.

— Останетесь, Карл Филиппович, я думаю что надобно устроить вечер примирения. — Заявила Марьяна.

— Без меня, — отрезал тот, — мне есть чем заняться.

— Не будьте ханжой, — вмешался Андрей. — Мы с твоей хозяйкой уже всё выяснили.

— Я думаю, князь вы лучше разберётесь, — ухмыльнулся тот. — Извольте господа, — кивнул он.

За ним последовала Марьяна, желая убедить управляющего быть тактичным и вежливым с князем.

— Я не собираюсь быть в его услужении, — отрезал тот.

— Прошу вас, будьте хотя бы доброжелательны, — сказала она, вздохнув от усталости.

— Я надеюсь вы не оставите его в доме, а тем паче не пригласите наверх? — Прочеканил он.

— Не говорите ерунды, — отрезала она. — Вы много сделали как для Николая Платоновича, так и для меня и мне не хочется видеть войну среди дорогих мне людей.

— Не волнуйтесь, того не будет, — заверил он. — Ежели я вам понадоблюсь — вы знаете где меня найти.

Она проводила его взглядом, а сама вошла в кабинет, где Андрей сосредоточенно изучал бумаги.

— Разобралась со своим управляющем? — Улыбнулся он, подходя к ней.

— Вроде как, — протянула она, отвечая ему улыбкой.

Он заключил её в объятия и с жаром поцеловал, долго и требовательно терзая горячие губы. Мари знала теперь, что счастье и покой находится для неё в его руках, губах, в каждом движении и голосе, одно её удивляло — как же раньше она жила без него.

— Если бы он не был твоим управляющим, я бы подумал что он тебя ревнует ко мне, — усмехнулся он, когда оторвался от неё и принялась поправлять рыжие локоны у щеки.

— Не говори глупостей, — её палец упёрся в его широкую грудь. — И вообще нам пора хорошенько поесть.

Они направились в столовую, но по дороге Мари вспомнила об одной маленькой, но важной детали.

— Прости, я совсем забыла предупредить, — остановилась она на полпути.

— Что же это, моя загадочная чаровница?

— Фрося сидит со мной за одним столом и я не хочу чтобы было иначе, — заявила она.

— Я совсем не против, — он прижал её руку к губам соглашаясь на все и не видел в этом большой беды.

— Да, но Фрося была твоей крепостной, — пожала она плечами, думая что возможно это для него неприемлемо.

— Мари, не думай что я настолько радикален, — улыбнулся он. Я знаю, что Фрося была твоей няней и для тебя она родной человек. Стало быть и для меня тоже! К тому же ты выкупила её за такую сумму, что можно было купить пару лошадей на те средства.

Они прошли в столовую, там уже расположилась Фрося и едва увидев бывшего хозяина — стушевалась, не зная как себя вести.

— Фросенька, а вот и князь нашёлся, — начала она поцеловав няня в щеку.

— Рада за вас, Андрей Петрович, — с доброй улыбкой сказала она пристав со стула.

— А я-то как рад, что все у тебя так хорошо, — произнес он и приобнял ту за плечи. — Ты садись и опустим все прошлое, здесь я тебе не хозяин, а наоборот — ты няня самой красивой графини мира.

Все засмеялась, обстановка была непринуждённой, все трое не испытывали не смущения, ни скованности, а затем придались воспоминаниям об Анне Степановне и её