Моя рука была влажной. У Елены текли слюни во сне. Я притянул ее ближе к своей груди и прижался щекой к ее макушке. Я бы просидел в этой неудобной позе вечность, если бы это означало, что мы могли быть так близки. Я ни капельки не возражал.

Минуты шли, и я пытался собраться с мыслями.

Дейзи и Кэсси проснулись первыми. Она подошла.

— Где еда, которую Конни упаковала?

— На последнем сиденье, — прошептал я.

Она вернулась и протянула мне бутерброд. Она улыбнулась Елене, спящей у меня на плече.

— Вы идеально подходите друг другу.

Я фыркнул. Если бы только Елена могла это видеть.

Мой кэмми зажужжал, и я неловко попытался достать ее из заднего кармана.

Это было сообщение от Фила. Я поставил его на беззвучный режим, чтобы не читать вслух. Сообщения от Фила никогда не были хорошими.

Я открыл сообщение и застыл.

«Руби, я пытался. Сэм сумасшедший. Он хочет, чтобы ты дрался как Грей, и несет чушь о Елене. Я не хочу принимать в этом никакого участия. Он убьет меня, если узнает, что я рассказал тебе, но я больше боюсь того, что ты сделаешь. Будь осторожен».

Я почувствовал, как внутри меня разгорается огонь.

Прочисти мозги, Блейк. У тебя есть другие причины для беспокойства.

Я разберусь с Сэмом после слушания. Он узнает, что никто не трогает Елену.

Больше всего я боялся, что кто-нибудь узнает, чем для нас был этот дент. Они причинили бы боль Елене, чтобы добраться до меня.

Я убью их всех. Я поставлю Сэма в пример, чтобы никто не смел шантажировать меня или причинять вред моей всаднице.

— 43~

Мой разум помутился. Мне нужно было проветрить голову. Я попытался закрыть глаза, но образы того, что я хотел сделать с этим подонком, только злили меня еще больше.

Из кармана сиденья передо мной торчал журнал о байках. Я достал его и ухмыльнулся. Я пролистал его и читал статьи, пока Елена не зашевелилась. Я переместил ее в другое положение и потряс кулаком, чтобы кровь прилила к руке. Елена снова заснула. Я не торопился читать статьи и разглядывать байки на глянцевых страницах.

Они с Энни пошевелились еще несколько раз, но не проснулись. Им не нужно было вставать, поэтому я позволил им поспать еще немного.

Я продолжал листать журнал. Примерно через тридцать минут Елена снова пошевелилась и сказала:

— У тебя был идеальный вариант, и ты швырнул его обратно мне в лицо.

Я усмехнулся.

— Знаю. Но, к твоему сведению, он все еще у меня. Отец знал, как сильно я его хотел, и держал его в гараже.

Она тихо рассмеялась.

— Как он гоняет?

— Не знаю. Я еще не пробовал.

— Что? — Она подняла голову с моего плеча.

Мурашки и иголки пронзили мою руку. Уголки моих губ дернулись.

— Я же сказал тебе, что был занят другими делами, Елена.

— Да, ты говорил.

Я усмехнулся. Может быть, до нее дойдет, что я пытался. Джордж сказал ей, как сильно я хотел этот байк, и тот факт, что я еще не водил его, должен был показать ей, что она для меня важнее.

— Мне нужно знать, что это за дент, Блейк.

— Это не заклинание, — сказал я, не отрываясь от журнала.

— Но ты ненавидел меня до глубины души.

Я поморщился.

Казалось, она вот-вот заплачет.

— Знаю, и мне все еще нужно поговорить с тобой о том времени. Давай сначала покончим с сегодняшним вечером, хорошо?

Она кивнула.

— Он реален. Я был гребаным идиотом, что не послушал Джорджа. Кстати, это называлось стадией тупика.

— Это все твердили мне.

Я улыбнулся и вернулся к чтению.

Елена встала.

— Хочешь сэндвич?

— Нет, я уже съел один.

Она протиснулась мимо меня и подошла к Дейзи.

Энни села.

— Мне послышались бутерброды?

Я рассмеялся.

— Да. Сходи за одним, пока они не испарились.

Она переползла через меня.

Я рассмеялся и продолжил чтение.

Остальная часть полета прошла неплохо. Все проснулись, и пилот объявил, что мы заходим на посадку. Анук побледнела и, глубоко вздохнув, выглянула в окно.

Солнце садилось, и мы все пристегнулись.

— Прекрати, Желешка, — прошептал я.

— Я ничего не могу с этим поделать, — сказала она.

Елена положила руку ей на ногу.

— Она любит тебя.

— Она навестит меня в карантине?

— Где же вера? — пошутила Елена.

Энни прижалась к ней и рассмеялась.

— Я не знаю, как ты это делаешь.

— С огромным количеством грации и без малейшей силы. Если они придадут мне сил, я, возможно, убью их.

Мы с Энни рассмеялись.

— У тебя Смельчак, — сказала Энни.

— Он не мой раб. Я пытаюсь не впутывать его в свое дерьмо.

— У меня есть для тебя новости, принцесса. Твое дерьмо — это мое дерьмо, — сказал я.

Энни рассмеялась.

— Неважно, — сказала Елена.

Самолет приземлился, и я открыл шторку на окне. Заходящее солнце заставило меня прищуриться. Повсюду были репортеры. Я вздохнул и посмотрел на Елену.

— Другой автобус ждет, но он окружен тараканами.

Она застонала.

— Ладно, ребята, вот и все, — сказала она. — Здесь пресса, и она может быть ошеломляющей. Когда выйдете, идите как можно быстрее к автобусу и ни с кем не разговаривайте. Даже если то, о чем они просят, невежливо.

Они все кивнули.

Я застегнул толстовку Кэсси, затем мы с Еленой помогли другим детям. Она игриво щелкнула кого-то пальцем по носу и сказала, что все будет хорошо.

— У тебя все плохо получилось, — пошутила Энни, когда поймала меня за наблюдением за Еленой.

— Заткнись. — Я направился к двери самолета.

Она рассмеялась.

— Готовы? — спросил я.

Они кивнули.

— Помните… не обращайте внимания на репортеров.

Они все кивнули, и я открыл дверь. Сразу же вспыхнули вспышки, и одновременно были заданы вопросы. У подножия лестницы стояли охранники Гельмута.

— Доставьте их в целости и сохранности в автобус, — крикнул я ближайшему из них.

Мое имя выкрикнули миллион раз за то время, что потребовалось, чтобы всех их запихнули в автобус. Репортеры были безжалостны. Все сделали, как мы сказали, и никто их не узнал.

Когда Елена вышла, репортеры набросились еще больше.

— Принцесса, что вы будете делать, если этот вердикт не понравится вам? — крикнул один из них. Последовали новые вопросы, и мы быстро пошли к автобусу. Вспышки преследовали нас всю дорогу.

— Залезай, Елена, — прошептал я.

Она сделала то, о чем я просил, без жалоб.

Я закрыл дверь перед ослепляющими вспышками, и автобус тронулся.

— И так каждый раз? — спросила Энни.

Елена, должно быть, кивнула.

— Как ты к этому