— Слушай, ты, злой пёс Аспилиан, хоть ты такой большой, а у меня такие короткие ноги и низкое тело, я всё же стану повыше тебя, прежде чем мы расстанемся, и с твоим большим ростом ты не будешь смотреть на меня сверху вниз. Слушай, исполин, я не побегу от тебя в таком положении и один.

Теперь Хеймир пришпорил своего коня, поскакал к нему и ударил копьём исполина под руку, но его защита так помогла ему, что этот удар ему не навредил. А исполин метнул в него свою алебарду, но Хеймир пригнулся к седельной луке, и алебарда пролетела над ним и целиком вошла в землю, так что с тех пор никто не находил этой алебарды. От сильного удара, который Хеймир нанёс исполину, древко копья треснуло.

Тогда Хеймир соскочил с седла, став на землю, обхватил рукоять своего меча и поспешно обнажил его. Исполин тоже спрыгнул вниз. Он тоже обнажил меч, замахнулся и ударил Хеймира, но Хеймир увернулся от удара, исполин промахнулся и ударил в землю. Хеймир поспешно развернулся с мечом наготове и отрубил исполину правую руку выше рукояти меча. Рука и меч упали на землю. Хеймир сразу нанёс второй удар по его бедру, раскроил всё бедро до самой кости, и немецкие песни рассказывают, что такой большой кусок он отсёк от его бедра, что одна лошадь не унесла бы больше. Теперь исполин понял, что не видать ему победы, раз он лишился руки и получил такую большую рану, что перед другим таким ударом не выстоит. Он распрямился и захотел теперь упасть на Хеймира и узнать, погибнет ли тот, если он окажется под ним. Но Хеймир был так быстроног и смел, что, увидев, что исполин хочет упасть на него, всё равно не захотел убегать. Он бросился к исполину, и случилось так, что исполин упал. Ноги исполина опустились на землю, и слева от Хеймира была одна нога, а справа — другая. А Хеймир стоял целый между голеней исполина и затем рубил туда-сюда и в конце концов так мелко, что от него остались одни куски мяса.

Монахи, которые сторожили корабль, услышали такой сильный грохот, что земля содрогнулась, и теперь они увидели, что исполин пал, все запели кирие элейсон[144], восхвалили бога за чудо и теперь сошли на остров к Хеймиру. Он поехал им навстречу, и он не был ранен. Тогда запрыгнул он на судно на своём коне, и они отправились к берегу и вернулись в монастырь. Но весть долетела домой прежде них.

Вот аббат и с ним все монахи вышли навстречу Хеймиру, вынесли раку и святые мощи, устроили пышную процессию и благодарили бога за то, как он спас их. Хеймир соскочил со своего коня перед церковной оградой, аббат взял Хеймира за руку, а приор — за другую, и так они провели его в церковь к своему месту. Некоторое время Хеймир придерживался устава, как прежде.

434. Встреча конунга Тидрека и Хеймира

Повсюду распространилась новость, что Аспилиан Исполин убит, и сделал это один монах. Когда же об этом прослышал конунг Тидрек из Берна, ему это показалось странным, и он задумался, кем может быть этот монах, который так отличился. Он вспомнил о том, что все его витязи мертвы. Он вспомнил и о том, куда подевался его любезный друг Хеймир. Он не слыхал, мёртв ли он или жив. Ему казалось, что нет никого подобного, чтобы совершить этот подвиг, кроме Хеймира, будь он жив, но никто не мог сказать ему, что случилось с Хеймиром.

Вот конунг Тидрек поскакал со своими людьми к этому монастырю и пришёл туда вечером одного дня. Монастырь этот назывался Вадинкусан[145]. Когда он пришёл к монастырю, то велел позвать к себе аббата. Аббат вышел из монастыря, радушно встретил конунга Тидрека и спросил, куда он направляется. Конунг сказал, что прибыл по важному делу.

Затем конунг молвил аббату:

— Есть ли здесь в этом монастыре некий монах, которого зовут Хеймир, сын Студаса?

Аббат отвечает:

— Я могу назвать имена всех монахов в этом монастыре, и никого здесь не зовут Хеймиром.

Конунг сказал:

— Тогда вы должны позволить мне войти в помещение и позвать ко мне всех монахов.

В это время вышел из монастыря один монах в своей рясе и низко надвинутом капюшоне. У него были широкие плечи, и он был низкого роста. У него была широкая, длинная и серая, как голубь, борода, и этот монах молчал и ни слова не сказал конунгу Тидреку.

Конунг Тидрек повернулся к этому человеку, узнал Хеймира, своего доброго товарища, и молвил:

— Брат, мы видели много снега с тех пор, как расстались добрыми друзьям, и должны были ещё встретиться. Ты Хеймир, мой любезный друг.

Тогда монах отвечает:

— Хеймир, которого ты оплакиваешь, я никогда не был с ним знаком и никогда не видел его, и я не становился твоим соратником с тех пор, как живу.

Конунг говорит:

— Брат, вспомни сейчас о том, как наши кони так напились во Фрисии, что озеро, которое там было, высохло.

Тогда Хеймир отвечает:

— Не могу я помнить того, что я поил с тобой коней, поскольку никогда не видел тебя прежде, насколько я помню.

Тогда конунг Тидрек молвил:

— Раз ты всё ещё не хочешь признать меня, тогда вспомни меня в тот день, когда последовал за мной, когда меня прогнали из моего государства, и ты пришёл домой к конунгу Эрминреку, а он объявил тебя вне закона. Это ты должен хорошо помнить, хоть заявляешь, что никогда меня не видел.

Тогда Хеймир отвечает:

— Не могу я вспомнить того, о чём ты сейчас сказал. Я слыхал имена конунга Тидрека из Берна и конунга Эрминрека из Ромаборга, но ничего другого о них не ведаю.

— Брат, — сказал конунг Тидрек, — много снега выпало с тех пор, как мы виделись. Ты, должно быть, помнишь, как мы скакали на пир в Ромаборг, где мы натолкнулись на дороге на ярла Ирона с великими ранами, и вспомни его ястребов, как они кричали над ним мёртвым, и как рычали его псы, и как ржал его конь, и как все его люди любили своего государя и никто из них не хотел расставаться с ним.

Теперь Хеймир сказал:

— Не помню я того, чтобы находился там, где погиб ярл Ирон.

Конунг Тидрек