Шрифт:
Закладка:
В комнате накинула халат и пригладила волосы, пытаясь придать себе хотя бы вполовину такой же собранный вид, как у него. Я не очень понимала, как начать разговор. По сути, я собиралась поинтересоваться у Максона, в курсе ли он, что является олицетворением гораздо менее альтруистического государственного устройства, чем предлагалось в это верить народу. Когда я уже начала гадать, где он запропастился, раздался стук в дверь.
Я бросилась открывать и уперлась в объектив фотокамеры. Щелкнул затвор, запечатлевая мою ошарашенную улыбку. Должно быть, изумление на моем лице очень быстро превратилось в возмущение этим маленьким фокусом, потому что Максон со смехом запечатлел и его тоже.
– Вот тоже шутник нашелся! Заходи же, – велела я, хватая его за локоть.
Он подчинился.
– Прости, я не мог противостоять искушению.
– Не слишком же ты торопился, – упрекнула его я, устроившись на краешке кровати. Он подошел и уселся рядом так, чтобы мы могли видеть друг друга.
– Мне пришлось зайти к себе в комнату.
Он осторожно пристроил камеру на столике в изголовье кровати, бросив взгляд на склянку с монеткой на дне. Потом издал звук, больше всего похожий на смешок, и снова обернулся ко мне, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
– А-а. Ну и как впечатления от поездки?
– Странные, – признался он. – Мы были в сельских районах Новой Азии. Отец сказал, там произошел какой-то локальный конфликт, но к тому времени, как мы туда добрались, все уже было улажено. – Максон покачал головой. – Честно говоря, я так и не понял, зачем нам понадобилось туда лететь. Мы несколько дней бродили по древним городам и пытались разговаривать с местными жителями. Отец остался недоволен моим уровнем владения языком и требует, чтобы я больше занимался. Как будто у меня сейчас и без того мало дел, – добавил он со вздохом.
– Как-то это странно.
– Наверное, он устроил какую-то проверку. В последнее время он постоянно устраивает такие вещи без предупреждения, и я даже не всегда понимаю, что меня проверяют. Может, он хотел посмотреть, как я принимаю решения или веду себя в непредвиденных обстоятельствах. Не знаю. – Он пожал плечами. – В любом случае у меня такое чувство, что эту проверку я не прошел. – Какое-то время Максон не знал, куда деть руки. – И потом, он хотел серьезно поговорить со мной об Отборе. Думаю, он счел, что мне полезно сделать небольшую передышку, посмотреть на все свежим взглядом или что-то в этом роде. Честно говоря, мне до смерти надоело, что все, кому не лень, твердят о решении, которое должен принять я.
Ясно, что посмотреть на все свежим взглядом с точки зрения короля значило выкинуть меня из головы. Не раз мне доводилось видеть, с каким выражением он улыбался остальным девушкам за столом и кивал им в коридорах. На меня он так никогда не смотрел. Мне немедленно стало не по себе. Я не знала, что сказать.
Похоже, Максон тоже не знал.
Я решила, что пока не стоит заводить с ним разговор о дневнике. Он всегда с такой неуверенностью говорил о своих лидерских качествах, о том, каким королем он хотел бы стать, что я не чувствовала себя вправе требовать от него ответов, которых, вполне возможно, у него пока и близко не было. Где-то глубоко в мозгу свербела мыслишка, что он мог знать больше, чем мне в том признавался. Необходимо получше разобраться во всем самой, прежде чем заводить с ним этот разговор.
Максон нерешительно кашлянул и вытащил из кармана небольшую нитку бус.
– Как я уже сказал, мы побывали в разных городках, и я разглядел их в лавке у одной пожилой женщины. Они голубые, – добавил он, как будто я сама этого не видела. Ты, кажется, любишь голубой цвет.
– Очень люблю, – прошептала я.
Я взглянула на браслет. Несколько дней назад Максон увидел его в лавке на другом краю земли… и подумал обо мне.
– Больше никому ничего не привез. Если можно, пусть это останется между нами? – (Я лишь молча кивнула.) – Ты ведь не из тех, кто любит хвастаться.
Я не могла отвести от браслета глаз. Он был совсем скромный, из полированных камней, которые не были даже драгоценными. Я протянула руку и пальцем погладила бок овальной бусины. Максон помахал браслетом, и я рассмеялась.
– Хочешь, я надену его тебе? – предложил он.
Я кивнула и подставила ему свободное запястье. Гладкие бусины приятно холодили кожу. Максон обвил мою руку и завязал маленькую ленточку, на которую они были нанизаны.
– Очень красиво, – произнес он.
Этого оказалось достаточно, чтобы сквозь все мои тревоги пробился крохотный росток надежды.
Он заставил ощутить, как мне его не хватало, и сбросил с моего сердца тяжкий груз. Захотелось вычеркнуть из памяти все, что произошло после того злосчастного Хеллоуина, вернуться назад в тот вечер и вновь стать той беззаботно танцующей парой. И тут мое сердце опять придавила свинцовая тяжесть. Вернись мы в тот вечер, у меня не было бы причин сомневаться в его искренности.
Даже если бы я позволила себе проявить все те качества, которыми я, по словам отца, обладаю и которых, по мнению Аспена, начисто лишена, я все равно не стала бы… и не смогла бы стать Крисс. Она была лучше меня.
Я так устала, так изнервничалась и запуталась, что начала плакать.
– Америка? – спросил Максон нерешительно. – Что случилось?
– Я не понимаю.
– Чего?
Я отметила про себя, что плачущие девушки уже не наводят на него ужас.
– Тебя. Я совершенно перестала тебя понимать в последнее время.
Я смахнула слезы с одной щеки, а Максон очень бережно утер другую.
Странно вновь чувствовать его прикосновение. С другой стороны, оно было таким знакомым и привычным, что мне показалось бы неправильным, если бы он этого не сделал. Когда слезы были утерты, Максон не отнял руки, а ладонью погладил меня по щеке.
– Америка, – произнес он очень серьезно, – если ты захочешь что-то узнать обо мне – о том, что для меня важно и кто я на самом деле, –
