как будто услышал ее обычный насмешливый язвительный голосок: «Что за двойные стандарты, господин судья. Чем вы лучше этого шинжунца? Разве вы сами не занимаетесь точно тем же что и он. Как вы смеете лицемерить и испытывать к нему презрение? Вы такой же как он только хуже в сто раз».

Судья посмотрел на Далива Варнего и сказал все с той же легкой улыбкой:

— Да, вы правы, я определенно не ее отец. Но тем не менее эта девочка очень дорога мне и мне признаться непонятен тот интерес, который вы проявляете к ней.

Шинжунец отпрянул как от удара.

Элен посмотрела с удивлением на судью и тут, как ей показалось, она поняла что происходит. Она поглядела на огромные, замершие на дороге фургоны, с проступающими ребрами решеток и душа ее замерла от ужаса этого осознания.

Девочка инстинктивно сделала шаг назад. Она обернулась через правое плечо и посмотрела на Галкута. У того на лице застыло выражение какой-то мрачной решимости, словно он готовился вступить в бой, где у него не было шансов победить, но отступать он тем не менее не собирался. Она вспомнила неприязнь, которую заметила раньше на лице судьи. «Они не продадут меня», испуганно подумала она. Конечно с другой стороны это было просто смешно полагаться на судью и его слугу, ведь Мастон Лург вез ее в Акануран именно для того чтобы продать ее. Но сейчас девочке было не до смеха. Теперь этот красивый мужчина на красивом коне и эти фургоны вселяли в нее ужас.

Холодея от страха, девочка прекрасно понимала: в данный момент ей абсолютно все-равно что это, старая ли мудрость о том что известное зло лучше неизвестного, стокгольмский синдром или просто способность детей привязываться к кому-угодно кто рядом с ними, но сейчас она хотела только одного, остаться вместе с судьей и его садистом-кучером. Она попыталась взять себя в руки, попыталась вызвать в себе презрение к одной только мысли о том что она может испытывать какую-либо привязанность к Мастону Лургу, но это слабо помогало. Она была слишком напугана. И совсем ни к месту, в следующий момент ей припомнилось, что судья продал работорговцам свою жену.

Далив Варнего спокойно улыбнулся и наклонился немного вперед, оперевшись локтем о луку своего роскошного седла.

— Может быть вы хотели бы выразить в денежном эквиваленте, то насколько вам дорога эта девочка? — Дружелюбно предложил он.

Мастон Лург усмехнулся. Маски были сброшены. У него промелькнула мысль не решится ли нахальный молодчик попытаться забрать ребенка силой и в следующий миг он вдруг осознал, что шинжунец ничего не знает о том что перед ним судья. Он наградил себя «болваном» и сложив руки на груди, так чтобы был виден перстень на указательным пальце, громко сказал:

— Галкут, принеси мою одежду, что-то посвежело. И карету закрой. Я думаю она уже достаточно проветрилась.

На лице Далива Варнего отразилось непонимание.

Слуга судьи сходил за одеждой лежавшей внутри кареты и забрав ее, громко хлопнул дверцей. Шинжунец посмотрел в сторону Галкута и ему сразу же бросилась в глаза яркая, красно-золотая эмблема на черной лакированной поверхности кареты. Он медленно сел прямо.

Мастон Лург одел свой форменный красно-золотой камзол с высоким воротником и стал неторопливо застегивать многочисленные позолоченные пуговицы.

— Я думаю, молодой человек, вы неправильно поняли меня, — холодно произнес судья. — Ни о каком денежном эквиваленте здесь не может быть и речи. И я был бы вам признателен, если бы вы продолжили свой путь, позволив нам приступить к нашей трапезе.

Далив Варнего внимательно наблюдал за облачением судьи. Он терпеливо дождался окончания этого процесса и скользнул взглядом по нашивкам на чернильно-черной ткани накидки-плаща. Далив Варнего усмехнулся.

— Да, действительно, боюсь произошло некоторое недопонимание между нами, господин инрэ, — сказал он. — Не смею вас больше задерживать и всего вам доброго.

Судья, пренебрегая правилами вежливости, промолчал в ответ.

Через несколько минут всадники и фургоны исчезли из поля зрения оставшихся на опушке людей. Галкут вернулся к лошадям. Судья уселся на раскладной стульчик и налил себе из бутылки вина. Подняв бокал, он сделал глоток и пробормотал:

— Вот гаденыш, такое утро испортил.

Элен, не глядя на судью, приблизилась к столу и опустилась на стул. Она постепенно отходила от пережитого страха и сейчас уже ей было неприятно вспоминать, что она только что относилась к этому человеку как к возможному заступнику.

— Для тебя морс, — сказал Мастон Лург, наливая в стакан темно-красную жидкость из большой деревянной фляги.

Не сказав ни слова, Элен принялась за еду. Она действительно чувствовала голод и с удовольствием утоляла его просоленным и прокопченным мясом, сыром, солеными овощами и хлебными лепешками. Запивая все это морсом, она окончательно успокоилась. Поставив полупустой стакан на стол, она посмотрела на судью и с усмешкой спросила:

— Ваши коллеги?

Судья задумчиво поглядел на девочку и ничего не сказав, продолжил завтрак.

— Мне показалось, что вы несколько неприязненно отнеслись к этому Даливу Варнего, — настойчиво продолжила Элен. — Это немного странно, неправда ли?

Мастон Лург допил вино, поставил бокал на стол и промокнул губы салфеткой.

— Элен, честное слово, твои подковырки нисколько меня не трогают, так что не трать понапрасну сил.

Насмешливое выражение оставило лицо девочки и она тихо произнесла:

— Я просто хочу поговорить. Скажите мне кто это был.

Мастон Лург внимательно посмотрел на свою юную собеседницу.

— Я думаю ты уже и сама догадалась, не так ли?

— Торговцы людьми?

— Да, работорговцы из Шинжуна. Самые отвратительные люди на всей Шатгалле.

— Я думаю вы вполне отдаете себе отчет, что недалеко ушли от них, — серьезно произнесла девочка.

Судья усмехнулся.

— Ты об этом хотела поговорить?

— Нет. Но я просто хотела чтоб вы знали, мое мнение о вас ничуть не изменилось из-за того, что вы не отдали меня им. — Тут ей пришла в голову мысль, до которой она не додумалась тогда, когда она убеждала себя что судья не отдаст ее этим работорговцам. — Я же понимаю, что вы не сделали этого только потому, что уверены что от вашего герцога вы получите гораздо больше. И деньги, и должность, и что вы там еще хотите.

Судья не спешил отвечать. Языком он провел по верхним и нижним зубам, захватывая остатки пищи.

— Я не отдал бы тебя в любом случае, — сказал он наконец.

— Вы лжете.

— Ты это видишь?

— Нет. Вы говорите о вероятности и сами не уверены насколько высока эта вероятность. Но для вас деньги это всё. И не будь этого герцога, я не сомневаюсь что