кистью, но материал, на котором он писал, довольно сильно отличался от привычного пергамента из овчины. Это было нечто очень жёсткое и покрытое чешуёй, что, собственно, объясняло, почему Хвариту приходилось прикладывать столько усилий, чтобы хоть что-то написать на нём. Рюн решил не мешать другу и повернулся к Само Фэй, чтобы спросить у неё, что за странный материал был в руках у Хварита.

«Конечно же, это кожа Ёсби», – с улыбкой ответила она.

Наг обернулся и посмотрел в противоположный конец сада. Там стоял Ёсби, прислонившись спиной к стволу дерева. Было видно, что он не хотел показывать свою спину, потому что именно с неё он содрал кожу, чтобы отдать её Хвариту. Ёсби шутливо пожал плечами, словно просил понять его в этой немного неловкой ситуации, как вдруг его левая рука выпала из сустава и ударилась о землю. Она была искусственной, поскольку Кейгон съёл настоящую. Ёсби был очень смущён, но ситуация была настолько нелепой, что Рюн чуть было не свалился на землю от смеха.

«Будь добр, успокойся! Я тут вообще-то писать пытаюсь». – Хварит смерил его сердитым взглядом.

Рюн хорошо знал, почему Хварита так всё раздражало. Он стал более чувствительным к посторонним звукам с тех пор, как Виас убила его. В этот момент она снова подкралась к нему сзади и со всей силы вонзила в спину сайко.

«Чёрта с два, опять? Я же попросил оставить меня в покое! Мне нужно дописать что-то очень важное».

Рюну стало любопытно, что же там такое писал Хварит. И он знал, у кого можно было спросить об этом, ведь в саду был ещё пятый наг.

Вот только была проблема – он потерял своего Бога и превратился в туокшини, поэтому было довольно сложно спросить его о чём-либо. Рюн снова обернулся к Хвариту, на что тот лишь раздражённо вздохнул и затем, превратившись в Асхвариталя, сжёг кожу нага, чтобы явить его истинное обличие.

Этим нагом оказался…

– Наг ещё не проснулся, – раздался голос рядом.

Рюн испуганно открыл глаза. До этого момента ему ещё ни разу не доводилось просыпаться от звука голосов. Тем более когда они говорили, что он ещё не проснулся. Но у него не было времени размышлять над тем, понравился ли ему такой опыт или нет, так как он заметил, что находился в довольно странной ситуации.

Он лежал на холодном полу, скованный толстыми железными цепями.

Рюн нервно зашелестел чешуйками и стал судорожно оглядываться по сторонам. Вокруг было светлое, роскошно украшенное помещение, напоминавшее скорее главные залы в имениях уважаемых кланов нагов, нежели какую-нибудь тюрьму или подвал. Рюн был так зачарован красотой убранства, что ему потребовалось некоторое время, прежде чем он сумел заметить Пихёна и Тинахана. Однако их вид удивил его куда больше помпезной тюремной камеры, в которой они все находились.

Члены команды лежали рядом на полу и были спина к спине прикованы друг к другу такой же толстой цепью. Неудобное положение вынуждало Тинахана лежать на боку, из-за чего он еле слышно бормотал себе под нос всевозможные ругательства и проклятия. Наг никак не мог понять, почему их отважный лекон в этот раз вёл себя подобным образом. В его духе было бы разорвать эти цепи к чёртовой бабушке и хорошенько отметелить тех, кто посмел сковать цепями членов их отряда. Вдруг незнакомый голос дал ответ на неозвученный вопрос Рюна:

– Я бы на твоём месте так не торопился, лекон. Конечно же, мы хорошо понимали, что для поимки такого существа, как ты нужно было сделать ещё одну отдельную цепь, но так сложилось, что у нас не было на это времени. Поэтому пришлось связать вас вместе таким образом, чтобы вы не смогли освободиться, не навредив друг другу. Лекон, ты не сможешь разорвать цепи, не оторвав при этом руку токкэби. А ты, токкэби, подпалишь пёрышки своему дружку с гребнем, если попытаешься расплавить цепь.

– Значит, поэтому вы выбрали цепь, а не верёвку, – угрюмо проговорил Пихён.

– Именно. Тебе придётся создать огонь высокой температуры, чтобы расплавить её, не так ли?

Тинахан в приступе ярости закричал:

– Да и плевать! Пихён! Быстро расплавь это! Прямо сейчас! Я должен как следует начистить им рожи!

– … но ведь ваши руки полностью сгорят.

– И что? Не смогу пользоваться руками? Тогда я затопчу их насмерть!

– … но ведь ваши ноги тоже связаны.

– Заклюю до смерти! – не сдавался Тинахан.

Пихён был одновременно впечатлён и очень напуган столь сильным боевым настроем Тинахана. Если лекон был готов отказаться от своих рук и ног, то, возможно, в конце концов и решится оторвать руку Пихёна, чтобы освободить их из заключения.

– Мне нужно знать твоё мнение, Пихён. Что важнее: честь или рука? – тем временем решительно спросил лекон.

Худшие опасения Пихёна начали сбываться. Он вспотел, пытаясь придумать убедительный ответ, как вдруг вмешался другой голос:

– Как ваша нога?

Рюн испуганно повернулся в ту сторону, откуда раздался голос. Чуть поодаль, прислонившись к столбу, сидел скованный такими же цепями Кейгон, вот только находился он в куда более плачевном состоянии, чем остальные члены отряда. На нём просто не было живого места: всё лицо заметно опухло, а одежда превратилась в драные лохмотья. Рюн не мог себе представить, как человек мог так сильно измениться всего за одну ночь.

– Похоже, что вы смогли встать. Как твоя нога, генерал? Всё уже в порядке? – своим привычным безразличным тоном проговорил Кейгон.

Рюн снова огляделся по сторонам. Они находились в роскошном зале с высокими потолками, в конце которого располагалось небольшое возвышение с крупным камнем в центре. Вид у камня был крайне необычным, так как сзади к нему была прикреплена искусно изготовленная спинка, а по бокам располагались декоративные резные подлокотники. Весь вид изделия портило само сиденье, сделанное из грубого и неотёсанного камня, которое абсолютно не гармонировало с остальными роскошными деталями.

Перед камнем стояли генерал Китхата Чаборо и несколько его стражников.

– Я едва могу стоять на ногах. Ты точно человек? Как ты додумался укусить меня за ногу? – Китхата нахмурился, услышав голос Кейгона.

Пихён подавился воздухом от неожиданности, решив, что охотник наконец включил в свой рацион представителей и других рас.

– Пять человек держали меня за руки и ноги. И вы собирались меня пнуть. У меня было не очень-то много вариантов, – ответ Кейгона успокоил токкэби, и он вздохнул с облегчением.

– К… к… ке… кей! – не выдержав, закричал Рюн.

Волна дикой паники накрыла его с головой, когда он осознал, что уже не мог нормально говорить.