Шрифт:
Закладка:
Витт в общении оказался намного приятнее, он вообще не думал о том, кто должен стряпать, а сам все время возился на кухне. От него пахло то румяным булочным духом, то островато-колючим укропом, то подкопченной солью с паприкой, а один раз — и настоящей стручковой ванилью за сумасшедшие деньги. А еще он постоянно напевал, когда готовил. В ноты почти не попадал, но слушать все равно было радостно, настолько он весь лучился тихим земным счастьем человека, который избавился разом от большинства тягот и лишений.
Индра же целыми днями пропадал или в лаборатории, где папа с Артуром и Июлией могли до ночи копаться в пробирках и разных металлических устройствах, или в учебном классе, где рассказывал представителям мира Земли о различной нечисти. Витт, тоже присутствующий на этих странных, но безумно интересных уроках, неплохо рисовал, и они с Индрой теперь работали в паре: сокол объяснял, а дворф изображал мелом на старой зеленой доске реалистичных чудищ, одно страшнее другого. Кира, заезжавшая в гости, хохотала в голос над его художествами и говорила, что попросит после победы над белобрысыми нарисовать ей таких же уродцев на листах бумаги. Потому что она обязательно откроет исправительный кабинет для пьяниц и будет им показывать всякую нечисть, чтобы те пугались до икоты и с зеленым змием больше не дружили.
А по утрам Индра занимался бегом по лесу или тренировался в большом пыльном зале с кучей старых штанг, гантель и висящими в углу боксерскими грушами. Оборудование он не трогал, заявив, что нет ничего лучше веса собственного тела, но было видно, что нагрузки ему не хватает. От скуки он принялся гонять Ксану с Артуром и Июлией, натаскивая всех троих на владение холодным оружием. Практического толку с этого было чуть: фея и драконица просто-напросто боялись его ножей. Но сокол уверял, что страх со временем пройдет, главное — успеть отточить хотя бы начальные навыки до того момента, когда драться придется уже всем.
В этом мире не было места для наивной человеческой девчонки без способностей. На носу война, до развлечений ли теперь? Но Алиса до сих пор вспоминала дни, когда можно было часами сидеть рядом и болтать обо всем на свете. Головой она понимала, что ее страдания глупы, а вдобавок и эгоистичны, но сердце не желало принимать во внимание здравый смысл. Правда, если до случая с телефоном Гришки Егорова оно радовалось каждому знаку внимания от сокола, как бесценному подарку, то теперь словно окаменело от горя. И никому ведь не пожалуешься, что на душе тоска, мама с папой точно начнут задавать неуместные вопросы. Оставалось только бродить по пустым и до конца не отмытым коридорам неприкаянной тенью в компании Марыси.
«Мама говорит, первая любовь редко бывает взаимной, — сказала Варя в тот злополучный день, когда Алиса сидела у нее в гостях. — Так что не расстраивайся, статистика — вещь неумолимая, хоть в нее и не верят теперь».
И Алиса потихоньку свыклась с этой идеей. Если заговорщиков не вычислят и не убьют белобрысые, то однажды она станет взрослой, закончит институт, несмотря на все препоны, и выйдет замуж. А красивый иномирный юноша с зелеными глазами останется воспоминанием о прошлом, и спустя годы появятся силы думать о нем с улыбкой и нежностью, безо всякой грусти. А что сейчас душа рвется в клочья, так это просто надо пережить.
С этими мыслями девочка открыла ключом дверь квартиры и вошла внутрь. Сегодня хотелось побыть здесь, в тишине и уюте. Катакомбы давили своей мрачностью, высокими потолками и отсутствием окон, куда мог проникать дневной свет.
Но дома, как назло, были Индра с Кирой. Неделю назад на Илону с подругами напал ищейка, им удалось уйти живыми и невредимыми, но маме померещилось, что ей помогает сама земля, и она настолько струхнула, что потом сутки провалялась пластом без сил. Самым большим ее страхом, возникшим после работы со стариками, стало возможное повреждение рассудка. Неудивительно, что земля, которая якобы подчинилась ее воле, напугала маму до истерики.
Валькирия осмотрела Илону еще в тот злополучный вечер. Проблем с головой не выявила, зато подтвердила, что все системы организма работают на пределе, и практически насильно уложила пациентку в кровать, разрешив только есть, читать и мыться. В полупостельном режиме мама провела почти неделю и отчаянно скучала. Папа прибегал домой только поздно вечером, у него хватало дел в их тайном укрытии. А дочь не могла никак ее поддержать или развлечь. Самой бы не разреветься в неподходящий момент. И только верный Мистер Киска проводил с хозяйкой дни и ночи, успокаивающе мурча на соседней подушке.
Сегодня сокол и валькирия, видимо, делали контрольную проверку маминого состояния. Илона выглядела достаточно бодро, глаза блестели, щеки порозовели, как два ранних яблочка. А когда ее спросили о самочувствии, она пожаловалась, что еще одна неделя в режиме «жрать и лежать» — и она точно не пройдет ни в одну дверь, а если вдруг захочет попрыгать на крыше бункера, та точно обвалится вредному Гиннару прямо на голову.
— Я думаю, можно вас отпустить на волю, — сказал сокол, отсмеявшись. Идея с прыжками по крыше почему-то очень его позабавила. — Тем более, погода налаживается, а вам надо чаще гулять.
— Да уж, жаль терять хорошие деньки, — подтвердила Кира. — Никак не могу привыкнуть, что здесь и летом бывает ледяной дождь, а порой и снег, который губит только распустившиеся цветы.
— А в Иномирье теплее? — заинтересовался Рик.
— По-разному. Драконы живут в горах и на побережьях, где есть скалы, там тепло. Дворфы обитают под землей, им не особо важен климат. А наш народ заселил все стороны света. Погода в целом, как здесь, на севере вечная зима и снежные равнины, на юге — жарища и пустыни. Но в Аквиллариуме сейчас уже абрикосы, наверное, поспели, а по вечерам в королевские сады прилетают светлячки, — Индра мечтательно вздохнул, а затем, увидев недоуменные взгляды, поспешил объяснить. — Аквиллариум — это столица соколиного государства, одно из основных чудес Иномирья. Видели бы вы наши скверы и парки! А летающую чародейскую академию? А рынки, на которые съезжаются торговцы обоих миров? Точнее, съезжались, пока белобрысые не
