строй. Одновременно пехота начала стрелять из аркебуз. Между тем вражеская кавалерия перегруппировалась и атаковала смешавших ряды всадников Уттербака, заставив их прекратить наступление. В этот момент с фланга ударил другой отряд врага. Они атаковали отряд лорда Баркина, но тот сумел удержать порядок среди своей конницы, перешел в контратаку и отбросил неприятеля назад, что позволило остальным нашим воинам отступить, не обращаясь в паническое бегство.

Я облегченно вздохнул: получалось, что большая часть нашей кавалерии уцелела, но я по-прежнему испытывал некоторое беспокойство, потому что не видел офицеров – ни лорда Баркина, ни Фрера, ни Снайпа, ни их лейтенантов, ни нашего капитана-генерала лорда Уттербака. Все штандарты исчезли, не осталось ни одного командира. Некоторые всадники потеряли лошадей и возвращались пешком. Я приказал всем отвести лошадей к пруду и напоить, после чего выстроиться за пехотой, но не знал, что делать с ними потом, так как они выглядели измученными и побежденными.

Я размышлял, как мы будем действовать без главнокомандующего: следовало ли мне сделать вид, что я принимаю командование на себя, и станут ли исполнять мои приказы более опытные солдаты вроде Рутвена. Мне уже доводилось брать на себя ответственность в тех случаях, когда я не имел на нее права, но сейчас на кону стояли тысячи жизней, и роль командира больше напоминала приближавшуюся тучу, полную обещаний ужаса и смерти.

Я вернулся к шеренгам пехоты, чтобы поговорить с полковниками.

Пики и алебарды шли в четыре ряда вдоль западной стороны зарослей, между ними вклинивались солдаты с малыми и большими аркебузами. В воздухе реяли штандарты. А еще дальше, в траве, расположились резервы.

Когда начнется сражение, солдаты с аркебузами выйдут на дорогу, дадут залп по врагу через заросли, а потом отступят на прежние позиции, когда мятежники приблизятся.

В результате вражеским солдатам придется продираться сквозь колючий кустарник, переходить дорогу и снова пробираться через другую изгородь из кустов, в то время как наши воины буду наносить по ним удары пиками сверху.

Единственное исключение находилось справа. Большая часть нашей пехоты выстроилась за дорогой на Экстон, но она доходила только до пересечения с дорогой на Пексайд, к югу от которой начиналось ущелье. На этом узком участке фронта наступление не могло принести решающего преимущества, но полковник Рутвен на всякий случай поставил там роту солдат, вооруженных копьями, чтобы противник не решился атаковать в том месте.

Я изучал поле предстоящего сражения вместе с Рутвеном и, когда мимо нас прошла небольшая группа драгун, повернулся к нему и спросил:

– Враг будет атаковать вдоль нашей передовой линии, я полагаю?

Рутвена мой вопрос позабавил.

– У них просто нет другого выбора, – уверенно ответил он.

– Тогда давайте поставим перед фронтом спешенных драгун. Если враг атакует здесь, они смогут стрелять в него с фланга. А в случае, если враг нападет на самих драгун, они смогут отступить и окажутся в безопасности за пиками нашей пехоты.

Рутвен немного подумал.

– Да, – наконец сказал он. – В любом случае мы больше никак не сможем использовать драгун на этом поле боя.

– Или на любом другом, – добавил я. – Вообще, я не понимаю, зачем нужны драгуны.

– Сегодня мы получим ответ на твой вопрос, – ответил Рутвен.

Я подъехал к драгунам, которые собрались возле пруда, и отправил их на новую позицию. С холма я смог лучше разглядеть то, что происходило внизу, за изгородями, и увидел приближавшуюся с востока группу всадников с тремя штандартами, реявшими над ними. Сердце у меня в груди радостно дрогнуло, когда я узнал среди них знакомый синий штандарт лорда Уттербака, и я сразу направил лошадь им навстречу.

Лорд Уттербак скакал в одном ряду с лордом Баркином и капитаном Фрером – над каждым развевалось собственное знамя, а за ними следовало около пятидесяти всадников из трех отрядов. Уттербак сидел в седле идеально прямо, глядя перед собой, слегка опущенные нижние веки открывали белки глаз. Он ехал, все еще сжимая в правой руке меч, так и не подняв забрало. Плюмаж был срезан, и я заметил свежие вмятины на доспехах, куда попали пули.

– Вам следует похвалить свои доспехи, милорд, – сказал я, останавливаясь рядом с ним. – Теперь вы точно знаете, что это настоящая сталь.

Уттербак бросил на меня странный взгляд побелевшими глазами, словно не понял моих слов. Правая рука продолжала сжимать рукоять меча.

Возможно, сейчас его настроение не позволяло оценить шутку.

– Я искренне рад вас видеть, милорд, – снова начал я. – Я попытался навести порядок в пехоте и надеюсь, что вы одобрите мои решения. – Уттербак молчал, вместо него заговорил лорд Баркин.

– Мы постарались собрать максимальное количество уцелевших, – сказал он. – Многие ли вернулись раньше нас?

– Конечно, – сказал я. – Я попросил их сначала напоить лошадей, после чего выстроиться за пехотой. Драгун я поставил далеко справа, чтобы они сразу начали беспокоить противника. Но до вашего появления им приходилось обходиться без офицеров.

– Мы разберемся, – пообещал Баркин.

Когда мы подъехали к рядам пехоты, нас встретил полковник Рутвен, который отсалютовал и улыбнулся лорду Уттербаку.

– Вы проведете смотр нашего построения, милорд? – спросил полковник.

Только теперь Уттербак прервал молчание.

– Да, – кивнул он. – Да, я так и сделаю. – Он придержал лошадь. – Я хочу взглянуть на ваших отважных воинов.

Лорд Баркин и остальные поскакали к пруду, а мы с Рутвеном повели лорда Уттербака по полю. Он отвечал на приветствия солдат взмахами меча, весьма коротким жестом, но одобряя все, что видел.

Мы остановились в дальней части левого фланга, где Липтон расставил пушки, развернули лошадей к пушкам, а лорд Уттербак наклонился ко мне.

– Не знаю, что произошло, когда мы начали сражение, – сказал он.

– Милорд?

– Я не знаю, что случилось. Я не заметил. – Он тряхнул головой. – Сначала мы не видели врага, и вдруг они оказались вокруг нас. Я пытался отдавать приказы, но рядом почти никого не осталось. Я наносил удары противникам. Потом мне показалось, что я один, вокруг не было никого из своих, и мне пришлось бежать. Я сражался с некоторыми из преследователей, потом меня нашел лорд Баркин и вернул сюда. – Он снова потряс головой. – Я не знаю, что произошло.

– Вы заставили их отступить, милорд, – сказал я. – И большая часть наших людей вернулась. Ваш бой можно назвать победой.

– Неужели? – переспросил лорд Уттербак.

Я надел свое самое искреннее лицо:

– Я в это верю, милорд.

– Я ничего не знаю. Надеюсь, что так и есть, но я не знаю, – прошептал лорд Уттербак.

Он направился вверх по склону в сторону пушек. Их уже установили, передки орудий и фургоны отвели