Шрифт:
Закладка:
Уже в августе 1922 года начались поставки станков, машин и оборудования в Россию на сумму более 200 тысяч долларов.
После первых же успехов, число российских предприятий РАИК выросло — сперва до пятнадцати, а затем до тридцати четырех — с общей капитализацией в два миллиона долларов. На них работало около полутора десятков тысяч рабочих и служащих (как из местных, так и американцев по большей части — эмигрантов из Российской Империи), производящих двадцать процентов всей советской номенклатуры изделий из ткани — от нижнего белья, до верхней одежды.
В этом месте мой кадык дёрнулся туда-сюда, сглатывая выделившуюся слюну:
«Двадцать процентов»!
Во главе РАИК стоял Контрольный Совет из семи советских представителей и двух американских, на местах же — предприятиями управляли квалифицированные специалисты заокеанского происхождения, внедряя передовые методы производства и управления в нашу отсталую лёгкую промышленность. Траты по управлению корпорацией были сравнительно невелики, наибольшие расходы были связаны именно с выплатой процентов по акциям.
Рисунок 34. Швейных цех предприятия «Русско-американской индустриальной корпорации» (РАИК).
«Русско-американская индустриальная корпорация», отнюдь не была благотворительной богадельней, а акционерным, следовательно — коммерческим предприятием, с числом дольщиков порядка шести тысяч. В июле 1923 года Корпорация получила первую прибыль в сумме около 8 миллионов долларов и её акционерам были исправно выплачены соответствующие дивиденды.
Вылезшая из самых глубоких омутов моего подсознания «жаба», легонько взяв за кадык — принялась меня вдумчиво душить:
— Восемь миллионов баксов! Охренеть…
Расстегнув ворот рубахи, роюсь в завалах инфы дальше.
Так, так, так…
А вот это уже ДЮЖЕ(!!!) очень интересно.
Деятельность РАИК будет прекращена в конце 1925 года и, причём в этот раз — не по вине советской стороны. Касса американских профсоюзов швейников — основных держателей акций, сдуется после продолжительной всеобщей забастовки и, они не смогут выполнять свои финансовые обязательства перед Советским правительством.
Предприятия же отойдут могущественному «Всесоюзному текстильному синдикату» — куда РАИК изначально входила на правах треста.
Дальше, сколь не рылся в «послезнании» — всё, больше ничего!
А если по персоналиям?
Ага, вот ещё есть.
Этот же Сидни Хилман, на поверку оказался непростым чувачком. Он станет советником Рузвельта в Комитете национальной обороны и директором Офиса по управлению производством во время Второй мировой войны…
Вот тебе и «профсоюзный» деятель!
Если это он к нашей Анне Ивановне приехал, то в любом случае — знакомство с ним в преддверии той самой Второй мировой, окажется совсем нелишним. От блестящих «бриллиантовым дымом» перспектив перехватило дух, но взяв себя в руки (и «жаба» в этом помогла) я стал думать более приземлённо.
Так, так, так…
Очень интересная складывается ситуация. Как из такой ситуации срубить «трохи» бабла? Как говорил один мой хорошо знакомый прапорщик в армейке:
«Особисто для сэбе»?
Свинья был, между нами сказать, порядочная.
Есть одна интересная идейка…
* * *
— Harry! Ask who this person is and what the hell does he want here.
Переводчик, тут же, помогая своей довольно корявой разговорной речи, неким подобием энергичного «сурдоперевода» для плохо слышащих:
— Мистер Гейдлих спрашивает кто Вы такой и, какого…
— Их хайзе — местный шериф и я требую чтоб вы оба предъявили свои аусвайсы… Ферштейн, зи, камрад?
Оба довольно скептически оглядывают меня с ног до головы — ведь я в «европейском», а не в будёновке, при шпорах и с деревянным «Маузером» на боку. Но при виде «корочки» — законопослушно достают соответствующие документы с гордым орланом (или что у них там, у американцев?) на обложке.
Пришлось прям тут же и при них, слегка «закатить» обратно губу:
Нет, это не Сидни Хилман!
Личности столь крупного «водоизмещения», видать, в столь мелководную гавань — как наш Ульяновск, пока не заплывают. Этого типа, средних до неопределённости лет — звали Иохель Гейдлих и, по ходу — хотя он один из ведущих специалистов в РАИК, в данный момент видимо — решил срубить свой собственный маленький гешефт.
Чуйка у меня такая имеется…
— Я тут у вас посижу, послушаю, — внимательно проверив документы и учтиво поклонившись хозяйке, усаживаюсь на одно из кресел в гостиной, — если Анна Ивановна не возражает, конечно.
Имея точь такое же желание, как и пришелец из-за «большой лужи» — прикинувшись «ветошью», чуть ли не пальцем в носу не ковыряясь — я довольно долго, не так следил за ходом переговоров — как изучал повадки диковинного заморского «зверя». Анне Ивановне сулились всевозможные блага, если она переедет в Москву, передаст права на модели одежды Корпорации и согласится стать ведущим дизайнером (модельером) одежды.
Та, неуверенно-испуганно отнекивалась — поминутно поглядывая на меня, да отмалчивалась. Американец, тоже довольно недружелюбно зыркал в мою сторону — видать недоумевая, при каких я здесь делах.
Наконец, я обратился непосредственно к переговорщику:
— Мистер! С Вами можно поговорить с глазу на глаз — как джентльмен с джентльменом?
— Вы разговариваете на английском? — поинтересовался переводчик.
— Оф кос, — отвечаю, — хотя и хреново.
Переглянулись и после едва заметного «маяка», толмач покинул переговорный процесс — а за ним чуть помедлив и, Анна Ивановна.
— Послушай, — усевшись в кресло напротив, говорю на «великом и могучем», — что за цирк? В том, что ты работаешь в РАИК сомнений нет… Но где официальное поручение от Контрольного Совета? Думаешь, нам в провинции неизвестно мудрое изречение Ленина: «На слово верят лишь идиоты»?
В английском языке нет обращения во множественном числе к одной личности, как в русском. Поэтому ему можно спокойно «тыкать» — он не обидится.
— У нас в Амэрике нет такой бюрократии — как у вас.
На нашенском шпрехает вполне внятно, хотя и с хорошо заметным пиндосовским акцентом. Видать, сын евреев-эмигрантов в первом поколении.
— И, что? Раз в вашей «Амэрике» нет бюрократии, любой ваш — самый зачуханный коп может спокойно заявиться к американцу домой и произвести обыск без ордера — на предмет наличия нелегального виски и самогонного аппарата? Американские банки выдают любой кредит под честное слово ковбоя и, даже не требует у него предъявить хотя бы «кольт»?
