Возможно, отрешение президента от должности не состоялось из-за серьезной операции на сердце и длительного восстановления Ельцина, т. е. сработал фактор сочувствия по отношению к пожилому человеку.

Были и другие причины. Но на сознание самого президента само событие — голосование по импичменту, имевшее целью заявить ему недоверие, безусловно, подействовало.

И он судорожно продолжил искать себе замену. Заметим, что всех премьеров обязана была утверждать Госдума. Что при этом чувствовал Геннадий Селезнёв, всегда неуклонно державший себя в рамках, не поддается описанию.

Первой жертвой интеллектуальных метаний Ельцина еще в 1998 году стал, безусловно, Черномырдин. От природы талантливый инженер, по происхождению оренбургский казак, Виктор Степанович достиг почти всех возможных высот еще при партийно-советской власти. Он снисходительно и с присущим ему чувством юмора смотрел и на свой политический чемпионат в высшем эшелоне власти в новейшее время, но вообще-то сколько же можно прыгать во властный кабинет и выпрыгивать обратно?

На смену Черномырдину пришел тогда, как мы знаем, молодой и энергичный Сергей Владиленович Кириенко, который проработал во главе правительства 5 месяцев.

Потом меньше трех недель снова потрудился Виктор Степанович Черномырдин, которого так и не утвердила Госдума.

Наконец, согласился прийти Евгений Максимович Примаков, академик, член президиума АН СССР и обновленной РАН, экономист и дипломат, более двух лет проработавший министром иностранных дел РФ.

Евгений Примаков, безусловно, выделялся на фоне других кандидатов в премьеры своим богатым жизненным опытом, высокой культурой, сильным характером. В свое время он, востоковед-арабист, знаток Ближнего Востока, разведчик, впоследствии занимавший высокие посты в отечественной внешней разведке, работал собственным корреспондентом «Правды» в Каире, а затем спецкором ТАСС и выполнял секретные поручения советского руководства в контактах с самыми видными политиками восточносредиземноморских стран. Государственная Дума во главе с Селезнёвым утвердила его премьер-министром РФ с видимым удовольствием. Но работать Примакову тоже предстояло всего 8 месяцев.

Первое, что сделал Евгений Максимович, — пригласил быть своим первым заместителем в правительстве видного экономиста и государственного деятеля, председателя думского Комитета по экономике от фракции коммунистов Юрия Дмитриевича Маслюкова, в свое время ставшего в Госплане СССР достойным преемником Н. К. Байбакова. Двум политикам — Примакову и Маслюкову — досталась после нежданного для народа дефолта 1998 года потрясенная экономика, но они спасли Россию от дальнейшего падения в кризис: за неполный год промышленное производство выросло почти на четверть, а инфляция сократилась с 38 до 3 %. Широко известным стал разворот над Атлантикой самолета русского премьер-министра Евгения Примакова по пути в США в знак протеста против натовских бомбардировок Югославии. Население России было уверено, что правительство Евгения Максимовича добилось, наконец, политической и экономической стабилизации в стране.

Видимо, это и не понравилось политически ревнивому Ельцину: он обратился в Думу с просьбой утвердить нового премьера — Сергея Степашина. Утвердили. Сергею Вадимовичу довелось поработать в этой должности менее трех месяцев…

Территория истории

Утро 9 августа 1999 года выдалось не по-летнему хмурым. Сверху, из тяжелых темно-серо-синих туч, упорно лил беспросветный дождь. По русской народной примете событие, которое начнется даже в грибную морось, ожидают удача и долгий успех. А если в ливень? И что же это за событие такое должно было произойти, чтобы ради его триумфа столь эффектно и, как впоследствии выяснилось, — настолько эффективно разверзлись небеса?

Новости мне довелось смотреть не дома, а в больнице. Телевизор работал в холле, где оказалось много людей. Привычным тоном диктор объявил, что в России отныне новый премьер-министр. Телезрители зашумели: «Еще один!», «Степашин чем не угодил?», «Сколько можно менять?!», «Да когда же Ельцин найдет себе подходящего?!»

— Путин? Кто такой?..

— Директор ФСБ.

Дождливая погода сделала свое дело и отправилась в другие края. Время взвилось и понеслось вскачь. Боевики из Чечни вошли в Дагестан и были наказаны; началась вторая чеченская война; безумные теракты в разных городах России вызывали страх войти в троллейбус и в подъезд своего дома; в дагестанском Ботлихе Владимиром Путиным была поднята рюмка водки и тут же поставлена им полной на стол, чтобы быть выпитой лишь 20 лет спустя, когда страна и время станут совсем другими. Пройдут считаные месяцы после 9 августа 1999-го, и станет заметен резкий поворот внимания российского руководства к экономике, политике и тайным решениям проблем обороны. Проявит себя и еще одно изменение — в общественной психологии, которое не все и заметят:

перестанет восприниматься как негативное такое качество человека, как предприимчивость, которое десятилетиями успешно давили в зародыше или уже в исправительных учреждениях, если не успели раньше.

В самом конце 1999-го оглушенные еще одной, еще более конкретной новостью люди ощутили даже не удивление, а некую внезапную оторопь от того, что закончился период политической неопределенности и наступает нечто иное. Они услышали от уставшего правителя:

«…Я ухожу. Я сделал всё, что мог. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше».

Борис Ельцин красиво ушел из политики.

Феномен Ельцина

Ельцин… Возможно, он оказался даже сильнее «афганского самума», который много чего натворил в Советском Союзе, — а этот ураган действовал по своей воле. Он сокрушал. Уму непостижимо, как воля одного человека, в общем, даже без надежных друзей-соратников, а разве что с временными, часто сменяемыми помощниками, смогла свергнуть более чем 70-летнюю власть ВКП(б) — КПСС, развалила 69-летний Советский Союз, разрушила бо`льшую часть экономики великой и вполне себе крепкой страны. Что дало силы этой воле? Это останется загадкой для следующих поколений. Но подумать не возбраняется.

Недюжинный ум Ельцина? Наверняка. Тигриное чутье? Не исключено. Реакция на унижение по партийной линии осенью 1987-го? Не без этого. Плюс настойчивые подсказки из-за рубежа, из «вашингтонского обкома», дьявольски выгодные самим подсказчикам? Не самая сильная версия.

Но вот и еще одно неожиданное соображение. А не действовала ли всю жизнь на Бориса Николаевича страшная обида за родного дедушку по отцу, Игнатия Екимовича Ельцина, строгого хозяина, земледельца и мельника, из некогда государственных, т. е. относительно самостоятельных уральских крестьян, которого вчерашние бедолаги, а после революции — сельские активисты скрутили, обвинили, раскулачили и отправили?.. Куда? Да на Урал же и отправили, только на Северный Урал, в город Надеждинск, который впоследствии стал Серовом.

Знакомое название? Еще бы. Родина Селезнёва. Именно в Надеждинск был сослан на поселение из благодатного Поволжья и дед героя этой книги Геннадия Селезнёва, кузнец и пахарь Степан Юменович Селезнёв с семьей. Вполне возможно, что они встречались на улицах