Несмотря на многочисленные запросы дивизии, оснащение было недостаточным, и артобстрел не мог быть долговременным… То, что тяжелые реактивные минометы не способны разрушить подвалы и другие укрытия крепости, было известно и неоднократно подчеркивалось командиром дивизии…»{513} Не слишком удачным для немцев оказалось и использование 600-мм мортир. В первый день они произвели совокупно всего 7 выстрелов — после чего обе установки вышли из строя; 23 июня удалась выпустить еще 7 снарядов, 24 июня — 17, два снаряда не разорвались[126].

Все эти, как реальные, так и выдуманные в желании оправдаться за большие потери, недостатки артиллерийской подготовки штурма были с лихвой «компенсированны» тем, как советское командование использовало Брестскую крепость. Сандалов пишет об этом вполне откровенно: «Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти». Оно и понятно — всякая крепость строится так, чтобы в нее было трудно войти; вывести под огнем противника многотысячную толпу через «игольное ушко» ворот в крепостной стене было ничуть не легче.

Части двух стрелковых дивизий, а также 33-й инженерный полк, окружной военный госпиталь, подразделения войск НКВД, большое количество начсостава с семьями (!) оказались в ловушке просто потому, что расположенные на расстоянии ружейного выстрела от границы здания крепости решено было использовать в качестве казарменного фонда. Ни два года, проведенные на «освобожденной» территории восточной Польши, ни поток тревожных донесений разведки, который валом шел в последние перед войной дни, не помогли командованию Западного ОВО и 4-й Армии принять очевидное решение и найти для размещения личного состава другую площадку, не у самых пограничных столбов.

На момент начала артобстрела в Брестской крепости находились части 6-й и 42-й дивизий в составе примерно 10 стрелковых батальонов, одного артполка, 4 отдельных батальонов (связь, разведка, ПТО, ПВО); командный состав частично находился в крепости, частично — на квартирах в городе Бресте. В тех подразделениях, где удалось сохранить минимальный порядок и управляемость, командиры пытались выполнить хорошо известную им задачу — по боевой тревоге вывести подчиненных из казарм в районы сосредоточения, каковые районы были все вне крепости, а для 42-й сд так и вовсе в десятке км от крепости. Там, где людей охватила вполне понятная в подобной ситуации паника, толпа беспорядочно бросилась из казарм к воротам. И в том, и в другом случае огромная масса людей оказалась на открытом пространстве, где их беспощадно уничтожал огонь немецкой артиллерии. По многочисленным свидетельствам выживших, весь двор крепости был буквально завален трупами.

Точные цифры потерь сегодня уже не сможет установить никто. Некоторое представление о масштабе разгрома могут дать три цифры из отчета 45-й немецкой пехотной дивизии: в Бресте и Брестской крепости захвачено 14 576 винтовок и 1327 пулеметов, взято в плен 7223 человека.{514} Запись в Журнале боевых действий Западного фронта предельно лаконична: «Две полнокровные дивизии (12 тыс. состава), 6-я и 42-я, сконцентрированные в крепости Брест, понесли большие потери при выходе из крепости и вышли оттуда дезорганизованными, оставив большое количество материальной части и все запасы».{515}

В то время, как две сосредоточенные в районе Бреста дивизии гибли под артиллерийским огнем или превращались в неуправляемую толпу, немцы стремительно и успешно решали свои первоочередные задачи:

«Внезапность, которую оказали на русских огонь артиллерии и реактивных минометов, а также очень энергично проведенное наступление пехоты, привели вначале к следующим результатам:

1) Железнодорожный мост через р. Буг был взят в результате смелой вылазки, взывчатка удалена, и мост вместе с другим мостом меньшего размера защищен от разрушения. Переход войск по железнодорожному мосту стал возможен.

2) Наступление 130-го пехотного полка южнее крепости и города Брест-Литовска привело к тому, что до обеда были заняты неповрежденными важные для прохода первой танковой колонны мосты через р. Мухавец юго-западнее и юго-восточнее города; штурмовые лодки 81-го саперного батальона, которые поднялись вверх по течению р. Мухавец, сыграли значительную роль при взятии мостов…

3) Мост через р. Буг на южной окраине крепости был быстро наведен; кроме того 81-й саперный батальон под огнем противника построил 8-тонный временный мост на северной окраине крепости».{516}

Журнал боевых действий Западного фронта констатирует: «Гарнизон крепости Брест (42 и 6 сд) потерпел от авиации и артиллерии противника большой урон, в результате которого 6-я сд принуждена была к 7.00 22.6. отдать с боями Брест, а разрозненные части 42-й сд собираются на рубеже… (далее идет перечень топонимов в 10–15 км северо-восточнее Бреста)». Строго говоря, все, что немцам было нужно в Бресте — мосты через Буг и выход на Варшавское шоссе — они захватили в первые же часы войны. С другой стороны, все эти достижения оставались под угрозой до тех пор, пока в Брестской крепости оставались не сложившие оружие подразделения Красной Армии.

Попытка взять крепость штурмом не удалась ни в первый, ни во второй день — героические защитники продолжали беспримерно упорное сопротивление вплоть до вечера 29 июня. Даже противник, потерявший в боях за Брестскую крепость 1120 человек убитыми и ранеными — огромная цифра на общем фоне потерь вермахта на Восточном фронте, — не мог не признать мужество ее защитников: «Русские сражались в Брест-Литовске неимоверно выносливо и стойко, показали отличную солдатскую выучку и в большинстве своем проявили заслуживающую уважения готовность сражаться».{517}

Судьба командования оказалась не менее трагичной. Командир 42-й сд, генерал-майор Лазаренко был арестован и 17 сентября 1941 г. приговорен Военной коллегией ВС СССР к расстрелу[127]. Его признали виновным в том, что «в первый же момент нападения немецко-фашистских войск проявил растерянность и бездействие, оставил в Брестской крепости часть войск дивизии, вооружение, продовольственные и вещевые склады. Никаких указаний названным частям Лазаренко не дал… Вместо принятия решительных мер к организации отпора врагу самовольно выехал в штаб корпуса для доклада обстановки, оставив в этот ответственный момент сохранившиеся части дивизии без надлежащего руководства».{518} Командир 6-й стрелковой дивизии полковник Попсуй-Шапко до осени 41-го года не дожил; по одним сведениям, он погиб в бою 31 июля, современные же исследователи сообщают, что его арестовали и за разгром дивизии в Бресте расстреляли.{519}

Столь же успешно (для противника) началось наступление и на других участках фронта 4-й Армии. Как пишет Сандалов, «в полосе армии через р. Буг имелось два железнодорожных (в Брест и Семятиче) и четыре дорожных (Дрохичин, Кодень, Домачево и Влодава) исправных и действующих моста. Эти