— Да. Почти.

— А зачем я буду менять бумажку на бумажку.

— Что бы заработать на этом.

— На бумажке?

— На разнице. Акция, это такая бумажка, которая стоит столько, сколько стоит нефть. Если нефть стоит мало, то и бумажка стоит мало. А если нефть стоит дорого, то и бумажка стоит дорого.

— А почему, просто не купить нефть?

— Ну, видишь ли, тогда нужно покупать очень много нефти, у нас её просто негде хранить. Поэтому люди придумали акции. Ну, что бы ни возиться с нефтью. Это гораздо удобнее, и не нужно возиться с нефтью, пачкаться. Многие кто занимаются акциями, нефти никогда и в глаза не видели. Они просто играют на бирже и зарабатывают на разнице.

— А играть на бирже это интересно?

— Ещё как, только нужно сначала научиться. А то купишь не те акции, и твоя тысяча станет нулём.

— А как научиться?

— Нужно интересоваться этим. Я тебе сейчас включу один ролик, где всё просто объясняется. А ты сиди и слушай. Хорошо?

— Да.

— Вот и хорошо. — Включает ролик и идёт на кухню. Когда она возвращается, Лёня сидит на полу и играет сложенным, из тысячи рублёвой бумажки, корабликом. — Лёня, а как же биржа, акции? Ты же хотел мотоцикл?!

— Я уже не хочу мотоцикл. У меня теперь есть кораблик.

Василь

Тонкая песчаная полоска уходила от берега, и терялась в синеве озера. Лодка, уткнувшись носом в песок, спала. Из-редка покачиваясь, она скрипела старыми досками, с облупившийся краской. Под старой сосной, положив голову на её корень, лежал мальчик, лет двенадцати. Он смотрел на широкие нависающие над ним ветви сосны, и грыз тягучие янтарные капли смолы. Они прилипали к зубам, но были вкусными и пахли хвоей. — Грызи Василь, грызи — говорил ему дед, смола, штука полезная. От всех болезней помогает.

— А от каких? Деда?

— Ну, от каких? От многих.

— От всех?

— Может и от всех. Ты главное жуй.

И Василь жевал. Он любил эти янтарные капли, застывшие на солнце. Они словно вобрали в себя его тёплые лучи. И теперь делились ими с Василём. А ещё в них был вкус и запах сосны, приводивший, Василя в умиротворение, от которого становилось так хорошо, как было ещё до того как умерла мама.

Мама умерла, когда Василь был ещё маленький. День тогда был тихий и солнечный. Мама лежала на кровати когда Василя подвели к ней. Она взяла его за руку, улыбнулась, и посмотрела на него тёплыми, глазами, такими же, как эти кусочки смолы. Потом поцеловала его сухими, шершавыми губами. И закрыла глаза. Василя увели, сказав, что мама спит. Но Василь чувствовал, что мама ушла. Ушла очень и очень далеко. Внутри Василя, в тот момент, что-то сжалось, потом оборвалось и полетело вниз. Оно упало в низ живота, и стало тянуть, медленно и больно, до тех пор, пока время не взяло часть тяжести на себя. Только изредка, тяжесть давала о себе знать, это случалось, он когда вдруг, вспоминал маму. Тогда он подходил к сосне, и прижимался к ней, как телёнок прижимается к своей мамке.

Василь жил с дедом и бабушкой. Бабушка была доброй и часто баловала Василя. Дед же был строгим и ругал бабушку, за то, что та сюсюкается с Василём. — Смотри, — Говорил он. — Испортишь мне мужика. Дед любил Василя. И Василь чувствовал это. Даже когда дед был сердит.

Дед часто ходил на лодке по реке. И брал с собой Василя. С ним Василь научился ловить рыбу. Плести сети, и коптить омуля. Василь любил рыбалку. Любил реку, запах сетей. Серебро, рассыпанное рыбой по лодке.

Один раз деду попалась большая рыба. Она прыгала, и билась о лодку так, что Василь думал, лодка не выдержит. Он забился на корму лодки, и смотрел как блестящие, серебряные осколки разлетаются вокруг. Дед взял палку и стал бить рыбу по голове. Вскоре она затихла. — Упорная. — Сказал дед. Такая рыба вызывает к себе уважение.

— Почему?

— Потому, что борется до последнего. Не сдаётся. Хорошая, сильная рыба — Сказал дед. И Василь с уважением посмотрел на рыбу.

Сегодня они с дедом стали у места зимней охоты. И дед пошёл проверить лесную избушку. А Василь растянулся под сосной и стал смотреть на солнечные лучи, падающие на него сквозь ветки сосны. Ветви качались и сосна поскрипывала. Василь слушал её, и в его голове рождались, удивительные картины. Они проплывали перед ним, как облака. Иногда он слышал голоса. Это были голоса деда, и бабушки. Мычания коров, идущих, с пастбища. Журчание белых струек молока, падающих из розовых сосков в жестяное ведро.

Василь потянулся губами к ведру, и вдруг услышал голос мамы. — Василь. Василь. Просыпайся. — Голос был таким чистым и ясным, что Василь встал, осматриваясь по сторонам. Солнце уже садилось. Сумерки тянулись от леса к реке. И пахло сыростью. — Деда. — Позвал Василь. — Деда. — Но он не ответил. Вокруг было пусто. Также пусто, как и в душе Василя. И Василю, стало страшно. Он думал о том, что будет, если дед не прийдёт? Солнце садилось, и лес темнел. — Деда — Снова позвал Василь. Но он не ответил. Тогда Василь сжал ладони в кулаки, и шагнул в чащу. Дорогу к избушке он помнил. Но лес за год изменился. И Василь сбился с тропы. Он путался в колючих кустах. Сдирая кожу в кровь. Плутал среди деревьев, но выхода на тропу не было. Солнце уже почти село, когда отчаяние охватило Василя. Он опустился на землю, и заплакал. Он почувствовал себя покинутым, как в тот самый день, когда ушла мама.

Солнце уходило. Лес темнел. Страх и отчаяние сжимали его сердце. Василь уже не плакал, он просто смотрел, как последний луч скользит по светлому сосновому стволу, отражаясь в янтарных каплях застывшей смолы. — Василь. — Услышал он голос мамы. — Василь. Вставай и иди за мной. Луч заскользил от ствола к стволу. Василь встал и пошёл за ним. Вскоре Василь вышел на тропу. А через несколько шагов он увидел деда. Дед лежал рядом с мёртвым кабаном. У деда, ноги были в крови.

— Василь, — Позвал дед. — Поди, в избушку. Возьми волокуши. И неси их сюда.

— Что с тобой деда?

— Секач посёк, вишь как? Крови много ушло, а так, нечего справимся. Ты главное волокуши неси.

Василь принёс волокуши. — Помоги. — Дед опёрся на Василя и взобрался на волокуши. — Тяни, а я буду руками толкать. Трава сейчас мокрая должны пойти.