Шрифт:
Закладка:
Я точно знаю: Тихомиров на нашей стороне — его протекция должна сыграть важную роль при вынесении приговора. Малышка Кэти постаралась на славу. В сущности, гнилое и бездушное создание, но, что важно, полезное!
— Она и до вас добралась, не правда ли, Богарне? Желаете стать следующей жертвой этой девчонки? Она и вас не пожалеет, будьте уверены! Графа она чудом не угробила, ее мужу повезло еще меньше, а меня… меня собственная дочь пустила по миру! Помяните мое слово, вы еще пожалеете, что заступились за нее! — князь Строгонов, отец Рианы, брызжет слюной и машет кулаками в воздухе.
Старик не дурак и прекрасно понимает, что я добьюсь своего. Но как же сильно мне хочется подняться и ударить этого подлеца!
Разворачиваюсь к нему лицом, прищуриваюсь и задаю всего один вопрос.
— Что ж, я вижу, что она все-таки не смогла лишить вас самого дорого и ценного в жизни настоящего офицера, не так ли? — насмешливо киваю, подразумевая висящие на груди князя награды.
Старик краснеет, но тут же умолкает, глаза пылают лютой ненавистью и… наполняются страхом. Да, он правильно понял мой намек: я могу лишить его этих орденов, а значит, окончательно порушить его офицерскую честь, втоптать в грязь, закрыть двери во все приличные дома этого города и любого другого. Раздавить такого червяка, как он, будет приятно и не так уж сложно! Он сам роет себе яму и уже давно… Пожалуй, я так и сделаю, но не сразу, постепенно… пусть он поверит, что ему все сошло с рук!
Закрываю глаза и устало потираю веки. Последние недели несколько вымотали и меня.
«И что теперь? Она станет твоей игрушкой, не так ли? Ручной, с коротким поводком, чтобы не убегала и не смотрела по сторонам? Знаешь, это будет забавно… когда ты опять разочаруешься и поймешь, что так надрывался… зря! О, а как трогательно она плакала! Кто знает, что на самом деле произошло между ними в ту ночь, Олли? Возможно, графиня все же его любит, м?» — Амалия смеется, но сегодня ее голос я ощущаю, как неразборчивый шепот.
Образ супруги меркнет, перестает быть осязаемым и становится прозрачным, потому что я все еще думаю о бойкой девочке — ужасно хрупкой, ранимой и в то же время сильной и несгибаемой! Я вижу ее потускневшие и измученные глаза, и мне не терпится вернуться и забрать ее боль, стереть с ее лица тоску и несчастье, осветить его улыбкой, вернуть блеск глазам и услышать живой и искренний смех…
Я лежу в теплой и ну очень мягкой постели и просто не могу свыкнуться с мыслью, что все закончилось. Точнее не все, конечно, (страшно подумать о том, что меня ждет впереди!), но тюрьма, запах плесени, холод, пробирающий до костей, наконец-то, ПОЗАДИ! Пожалуй, лучше оттянуть момент пробуждения, хотя бы на чуть-чуть!
— Риана Николаевна, вы уже пришли в себя? Будьте добры откройте глаза и ответьте на мои вопросы! Мы должны разобраться, что с вами происходит! — голос доктора Градова заставляет меня вздрогнуть и зажмуриться.
Ну, вот опять. Началось! Не хочу никаких расспросов и суеты, хочу побыть еще немного в тишине и тепле и чтобы меня никто не трогал, совсем… Натягиваю одеяло на голову и, как маленький ребенок, прячусь, бегу от реальности, которая все равно вот-вот настигнет.
Желудок скручивает в болезненном спазме, и я с протяжным стоном недовольства отбрасываю одеяло в сторону, убираю с лица взлохмаченные пряди и с приличной долей раздражения смотрю в глаза мужчины, сидящего напротив.
Пожилой седовласый старичок с забавными усами дружелюбно улыбается мне в ответ.
— Сон явно пошел вам на пользу! — произносит он.
— Эта постель явно пошла мне на пользу! — ворчливо отзываюсь я.
Я приподнимаюсь на локтях и немного выбираюсь из своего укрытия, принимая полусидячее положение. Осматриваюсь, отмечая стены и интерьер знакомой комнаты. Очевидно, что я в покоях господина Оливера Богарне, причем меня избавили от прежнего платья и нарядили в ночную сорочку! Моему возмущению нет предела! Я тут же натягиваю одеяло до самой шеи и краснею.
Последнее, что я помню, это липкий туман перед глазами, ужасно неприятный запах и настойчивый голос доктора, пытающегося привести меня в чувства. Я едва ворочала языком и не смогла толком объяснить, что именно меня беспокоит. Оливер вернулся быстро и, укутав во что-то, снова понес в неизвестном направлении, и вот теперь я здесь… Хорошо, что наглого хозяина этих покоев нет поблизости! Надеюсь, это не он избавлял меня от платья!
— А теперь, Риана Николаевна, я готов выслушать все ваши жалобы! Очень прошу ни о чем не умалчивать! Потому что у вас нет никакой лихорадки, вы не простужены, но у вас слабый пульс, очень бледный цвет лица, отсутствует аппетит, и нередко случаются боли, если верить словам Господина Оливера!
— Все так… я почти не могу есть, ужасно мучаюсь от голода, но стоит только почувствовать запах пищи и… — я опускаю глаза и машинально кладу руку на живот. Опять урчит! Какой позор!
— Никогда со мной не случалось ничего подобного…
Я говорила и говорила! Наверное, в присутствии герцога я бы все-таки не осмелилась жаловаться так много и так вдохновенно, постыдилась бы отвечать на некоторые, слишком личные вопросы господина Градова.
— Позвольте задать еще один вопрос, Риана Николаевна! — несколько задумчиво произнес доктор. — Когда в последний раз у вас была кровь? Женские дни… — он пристально посмотрел в мои глаза, ожидая реакции на свой вопрос и ответа.
Реакция была… бурной! Сначала я покраснела… Что это еще за вопросы такие?! А потом побледнела… На что это он намекает!?
Я набрала как можно больше воздуха в грудь, чтобы послать доктора вместе с его вопросами куда-нибудь очень далеко и… подавилась воздухом от одной лишь мысли! Действительно, а когда ОНИ у меня БЫЛИ? В этом месяце? В прошлом?
Я непонимающе вытаращилась на доктора, потом закрыла лицо, которое теперь пекло огнем стыда и смущения, ладонями и застонала в голос.
— Это невозможно, этого просто не может быть! Ну… я понимаю, на что вы намекаете, догадываюсь! Мачеха долгое время пыталась родить отцу наследника, и, в общем…я знаю, почему вы спрашиваете про кровь, но я… — я сползла вниз на подушку и закрыла глаза, мысли в голове вихрем проносились одна страшнее другой.
— Хотите сказать, что у вас не было отношений с мужчиной? — деловито и крайне корректно поинтересовался Градов.
Я перевела на него взгляд и прочла в нем неодобрение! Конечно же, моя реакция сказала ему все за меня, тут к гадалке не ходи, а профессор точно считает меня девушкой с заниженными моральными принципами.
Я проигнорировала его вопрос и постаралась взять себя в руки.
— Значит, вы полагаете, что все эти ужасные симптомы — последствие моей беременности?
— По большей части, да! — уверенно кивнул доктор.
— Но это просто ужасно! Такими темпами я скоро умру: если не от голода, то от боли! Я едва могу ходить!
