Жива, жива, жива.

Если есть ограничение на количество молитв, разрешенных за одну ночь, то мне конец.

Я слышу, как кто-то идет по коридору, поэтому остаюсь за углом, ожидая, чтобы устроить им засаду. Он бежит, его ноги громко шлепают по бетонному полу. Подходят ближе.

Он с бешеной скоростью завернул за угол. Моя рука обхватывает талию человека, в то же время я замечаю копну светлых волос и в то же время, когда пряный аромат с облегчением касается моего носа.

В ту же долю секунды я прижимаю ее к стене. Когда ясные голубые глаза встречаются с моими, с моих губ срывается огромный пузырь облегчения.

— Тэсс? — недоверчиво спрашиваю я.

«Тьяго?» Ее глаза расширяются. Ее руки обвивают мою шею, и она бросается в мои объятия. «Тьяго!»

Я делаю два шага в ближайшую комнату, а затем падаю на колени, сжимая ее в своих руках. Она сильно трясется, когда я прижимаю ее к себе, не обращая внимания на боль в моем плече.

— Тесс, — стону я, уткнувшись лицом в ее шею.

Я не могу поверить, что держу ее. Что она жива. Что она в безопасности, по крайней мере в данный момент. Это не кажется реальным. Часть меня задается вопросом, не галлюцинация ли это, вызванная охватившей меня истерией. Я обхватываю ее лицо и отталкиваю ее назад, заправляя волосы за ухо. На щеках у нее кровь, но кажется, что это не ее кровь. Это пачкает ее идеальную кожу, и я не могу этого видеть. Я стираю кровь с нее грубыми большими пальцами, сосредотачиваясь на этом, потому что не могу заставить себя посмотреть вниз и увидеть, что, боюсь, с ней могли сделать.

— Амор, — бормочу я, эмоции заглушают мои слова.

— Я в порядке, — обещает она.

Наконец, с сердцем в горле, я смотрю на ее тело. Первое, что я вижу, — это большой разрыв на ее юбке, до самого верха бедра. Единственное, что удерживает одежду на ее теле, — это более толстая лента на талии.

Грозит появиться свежая тошнота. Полная тишина громко звучит в моих ушах, когда моя дрожащая рука касается ее бедра.

Ад разворачивается у меня в животе, когда я сталкиваюсь с потенциальным подтверждением того, что Марко изнасиловал ее.

— Он… — Мои слова застревают у меня в горле. "Ты в порядке? Что случилось? Он… Он…

Мой голос надламывается от боли.

Я не могу заставить себя произнести эти слова. Я не знаю, как спросить, прикасался ли он к ней, если он…

Она обхватывает мое лицо и поднимает мои глаза на свои.

— Он не прикасался ко мне. Мне удалось уйти. Она горячо прижимается губами к моим. Одним целомудренным поцелуем она разжигает мое мертвое сердце. Я крепко сжимаю ее талию. Она отстраняется и прижимается своим лбом к моему. — Я использовала самые твердые части себя против самых мягких частей его, — выдыхает она. — Я слушала то, чему ты меня научил.

Прерывистое рычание раздается в моей груди и вырывается из моих губ. Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу, мои глаза закрываются. — Спасибо, черт возьми. Я бы не смог жить с собой, если бы он причинил тебе такую боль, если бы он прикоснулся к тебе из-за меня.

Мучительная боль начинает переходить в тупую боль. Я страстно целую ее, одним нажатием губ выражая всю глубину страха, беспокойства и любви, которую я испытываю к ней.

— Он этого не сделал. Мне удалось заполучить его пистолет, и я… я застрелила его, Тьяго.

Я отстраняюсь. — Он умер?

— Я так не думаю. Когда я ушлс, он лежал на полу, истекая кровью. Я один раз выстрелила в стену, а затем выстрелила его куда-то в живот.

— Хорошая девочка, — хвалю я. Она вывела эти уроки самообороны на новый уровень. — Где пистолет?

Ее глаза расширяются, и она бледнеет. — Я… я оставила его. Прости, я не подумала, я испугалась, когда его застрелила. Он у него есть.

— Шшш, — успокаиваю я ее, целуя в лоб. — Ты сделала именно то, что тебе нужно. Вернее, на самом деле. Я собираюсь закончить это сейчас.

Я начинаю подниматься на ноги, но она хватает меня за руку и тянет вниз. Когда я шиплю, она пугается.

— Что у тебя с рукой?

— У меня вывихнуто плечо, — мрачно говорю я.

— Давай я тебе помогу. Она поднимается на ноги, осторожно ощупывая мое плечо, пока не обнаружит проблему. «Это будет больно».

Я смотрю ей в глаза. — Ничто не может сравниться с последними полчаса моей жизни.

Ее взгляд смягчается. Она вставляет мое плечо обратно в сустав, и я вздрагиваю. Ее руки массируют нежную плоть, а глаза умоляют меня.

— Не уходи. Пожалуйста, не уходи.

— Я должен. Мы еще не выбрались из леса и не выйдем, пока он не умрет. Я убью его, а потом вернусь за тобой.

Ее подбородок упрямо вздрагивает. — Я не останусь здесь. Я пойду с тобой.

— Нет, амор. Тебе нужно спрятаться и подождать меня.

Она упрямо качает головой. — А что, если он причинит тебе боль?

Я обхватываю ее лицо и заставляю посмотреть на меня. Эти голубые глаза съедают меня изнутри, как всегда.

«Единственный способ причинить мне боль — это причинить вред тебе. Я не смогу сосредоточиться и думать ни о чем другом, если не буду знать, что ты в безопасности, ты это понимаешь? Мне нужно, чтобы ты осталась позади и спряталась. Пообещай мне, что спрячешься, Тесс. Она все еще выглядит неуверенной. — Обещай мне.

— Обещаю, — шепчет она.

✽✽✽

Глава 63

Тьяго

Ярость, протекающая по моему телу, проникает до костей. Он настолько неразрывно похоронен в моем мозгу, что следы этого гнева я буду носить с собой до конца своей жизни. Предательство влечет за собой смертный приговор, но преследовать мою жену? Смерть — это милость, о которой Марко будет умолять меня, прежде чем я с ним покончу.

Насилие, пронизывающее мои руки, заставляет меня чувствовать себя непобедимым, пока я брожу по коридорам бомбоубежища в поисках человека, которого собираюсь выпотрошить. Я иду по кровавому следу, который он оставил после себя. Никаких рациональных мыслей, никакой заботы о собственной безопасности, просто сосредоточенность на выслеживании животного, которое ранило мою сестру и попыталось напасть на Тесс.

Завернув за угол, я вижу Хулио. Он родился в картеле, оба его родителя были частью семьи с тех пор, как моему