еще без сознания», — шелковисто отмечает он. Похоже, он в восторге от открытия. «Я предпочитаю, когда они дерутся, но у нас есть на это время». Я слышу, как он приближается ко мне. «На данный момент это облегчит первый раз».

Его рука опускается на мое бедро, и мне требуется вся моя сила самообладания, чтобы не дернуться от его прикосновения.

Ждать. Мне нужно подождать.

Чтобы найти идеальный момент для удара.

Самые твердые части моего тела касались самых мягких частей его.

Он хватает подол моей юбки. Тишину разрывает громкий треск.

Его рука поднимается выше по моему бедру, пока не касается края моих трусиков.

Отвращение бурлит в моем желудке. Желчь подступает к моему горлу, угрожая вырваться наружу.

Марко хватает меня за плечи и переворачивает, так что я лежу на спине. Его гнилостное дыхание падает мне на лицо.

А затем он приближается, высокомерный в своей уверенности и неспособный сопротивляться наслаждению своей победой.

«Я собираюсь насладиться осквернением женщины, которую Тьяго де Силва любит больше всего на свете».

Он наслаждается слишком рано.

Мои глаза открываются лишь на время, достаточное для того, чтобы увидеть ошеломленный взгляд в его взгляде, а затем я ударяюсь лбом о его нос.

громкий хруст — самый приятный звук, который я когда-либо слышала.

Марко воет в агонии. Его руки летят к лицу, и из носа свободно льется кровь.

В отличие от него, я не почиваю на лаврах.

Я пользуюсь его удивлением и тем фактом, что он отпустил меня, и сажусь, чтобы получить больше рычагов воздействия. А затем я оттягиваю ногу назад настолько, насколько могу, и поднимаю ее обратно вверх, вбивая голень прямо в его яйца так сильно, как только могу.

Я надеюсь, он чувствует, как они возвращаются ему в живот, потому что именно этого я и добивалась.

Мой просчет заключается в том, что от шока он сгибается и падает на кровать.

Прямо на мне, запирая меня под собой.

Его мертвый вес, когда он борется за дыхание, почти душит меня. Я кричу, леденящий кровь звук вырывается из моего горла, пока я борюсь за свою жизнь. Его руки обхватывают меня за шею, и он начинает сжимать.

Подумай, Тэсс. Думай.

Моё зрение затуманивается, в глазах появляются пятна.

Самые мягкие части.

Я пытаюсь дотянуться до его глаз, но он запрокидывает голову и держит их вне досягаемости. Его порочная улыбка, когда он душит меня, посылает новую ярость по моим венам.

Этот засранец не сможет победить.

Я тянусь к его волосам и сжимаю их обеими кулаками. Затем я использую это, чтобы притянуть его к себе. Он вскрикивает от боли, вероятно, не привык, чтобы кто-то тянул его за волосы, и его руки на мгновение расслабляются на моем горле.

Сокращая расстояние между нами, я поднимаю голову и кусаю его уже сломанный нос с яростью, которой обладает только тот, кто делает что-то, чтобы жить.

Я плюнул в него куском его плоти. Я откусил ему часть носа.

— Насильник, кусок дерьма, — усмехаюсь я, воспользовавшись его полусидящим положением, чтобы оттолкнуть его от себя.

Что-то врезается мне в бедро, когда он падает на кровать рядом со мной, сжимая свое разбитое лицо.

Пистолет.

Я тянусь к нему трясущимися руками, не веря, что у него будет пистолет и он будет в пределах досягаемости, когда он попытается напасть на меня.

Он недооценил меня.

Мои пальцы сжимают его, и я вытаскиваю его из ленты его брюк. Я уже встаю на ноги и делаю шаг к двери, к свободе, когда слышу позади себя яростный рев. Я поворачиваюсь вовремя и вижу, что он бросается на меня.

Я могла бы застрелить его, но я никогда раньше не стреляла из пистолета.

Эта доля секунды колебания обходится мне очень дорого.

Марко сбивает меня с ног.

Дыхание резко вырывается из моих легких, когда моя спина падает на пол, и его вес снова опускается на меня.

«Глупая сука», — кричит он, давая мне пощечину.

Кровь из его носа капает мне на лицо.

Я близка

Я так близка к тому, чтобы это сделать.

Эта вера в то, что я смогу спастись от этого, что я надеюсь спасти Тьяго после того, как освобожусь, вызывает новую волну адреналина в моих венах.

Пистолет в моей руке, рядом со мной. Мой палец обхватывает спусковой крючок и сжимает его. Громкое эхо выстрела пугает Марко. Пуля попадает в стену, но не рядом с ним.

Но сейчас он отвлекся.

Я поднимаю пистолет и ввожу его ему в висок.

Он громко стонет, из новой раны хлынет еще больше крови.

Я выползаю из-под него и отступаю на руках, мои ладони царапаются и порезаются о грубый, грязный пол.

Марко, шатаясь, поднимается на одно колено, затем на другое, отказываясь сдаваться. Моя рука так сильно трясется, когда я поднимаю ее, что чуть не роняю пистолет, но держусь твердо.

На этот раз я не буду отводить взгляд.

Хватит значит хватит.

Я смотрю в его полные ненависти глаза, когда он, спотыкаясь, приближается ко мне. Все, что я вижу, — это предательство, жадность и безжалостность труса, который помогал торговать Адрианой, убийцы, человека, который пытался напасть и убить меня.

Я вижу, кто настоящий дьявол, и снова стреляю.

Пуля попадает ему в живот, и он падает навзничь, схватившись за живот. Его глаза расширяются от шока. Он не думал, что я это сделаю.

С его губ громко срывается стон боли.

Пистолет выпадает из моей руки.

Я не задерживаюсь здесь, чтобы увидеть больше.

Я встаю и бросаю последний взгляд на человека, ответственного за столько душевной боли в моей жизни и жизни людей, которых я люблю.

Только тогда я спасаюсь бегством.

✽✽✽

Глава 62

Тьяго

Марко бьет ее кулаком, и Тесс безжизненно падает на землю, ее тело сминается под ней. Беспомощность, которую я чувствую, может сравниться только с моей яростью. Это похоже на бушующий лесной пожар: ад распространяется и пожирает все на своем пути.

Я бросаюсь к жене, но двое мужчин позади меня удерживают меня. Они заставляют меня опуститься на землю у их ног. «Отпустите меня, ублюдки! Отпусти меня, черт возьми. Я снова переключаю внимание на Марко. — Я убью тебя, — клянусь я сквозь стиснутые зубы.

Хулио приседает и берет Тесс на руки.

"Что ты делаешь?" — спрашиваю я, мой голос переходит в манию. Он игнорирует меня и начинает уходить, держа ее бессознательное тело на руках. Каждый шаг,