поселился в Америке. Он был судьей, используя познания в Талмуде для разрешения всех вопросов. Так у меня не получится. Но я думал, что смогу стать раввином, как мой отец, лидер общины, который вел ее по правилам иудаизма и не позволял скатиться в окружающее романтическое христианство. Их традиционная практика — например, чтение молитв в определенное время суток, — не вязалась с современным укладом жизни, но тем они и отличались от соседей.

С тех пор как я приехал в Израиль, я стал думать, что все это — религиозные привычки диаспоры, эмигрантов. В первую же Субботу здесь я почувствовал этот дух, когда не пошел в синагогу, а затем — в нерелигиозном киббуце. Всю неделю его члены упорно работали, а в Субботу они надели чистые одежды, пировали и отдыхали, это укрепило их силы на предстоящую неделю. Я понял, что так и должно было быть. Мне кажется, здесь, на нашей родине, все религиозные привычки превратились в бессмысленный набор слов, важный для эмигрантов, но ненужный здесь. Я увидел это в любопытных глазках маленького сына Ицикаля, когда он наблюдал за моей молитвой.

Надевать черные ремешки на руку и лоб, закутываться в шаль, чтобы прочитать слова, написанные сотни лет назад, — это полезно в Америке, чтобы не забыть, что я еврей, но здесь, в Израиле, мне не нужно напоминание. В Барнардз Кроссинг моя работа — это обряды; я женю, хороню, читаю молитвы на все случаи жизни. И этого ожидали от меня Маркевич и Кац.

Сунув руки в карманы, он заходил взад-вперед.

— Но они не типичные представители общины.

— Да, они немного смешны, но их мнение не слишком отличается от мнения общины.

— Дэвид, ты принял решение? Ты точно хочешь оставить раввинство?

— Нет… не знаю, — с отчаянием сказал он, грустно глядя в пол. — Но…

— Но ты хочешь знать, как я на это посмотрю? Ну что же, я вышла за тебя замуж, когда ты еще не был раввином, и если бы тебя выгнали из семинарии, я бы не подала на развод. Но надо на что-то жить, как ты думаешь?

— О, я всегда найду работу. — Он поднял голову, и голос зазвучал бодрее. — Можно вступить в киббуц, или займусь преподаванием, или буду писать в газету. Я достаточно прилично говорю на иврите. Конечно, придется привыкнуть жить скромнее, и вместо бесплатной работы в больнице ты будешь работать за деньги…

— Это меня не беспокоит, я стану делать ту же работу. Остальные в отделении получают за нее деньги. Но пройдет время, пока я смогу работать.

— Да?

— Сегодня в больнице я отпросилась и пошла к своему врачу. — Она поколебалась. — У меня будет ребенок, Дэвид.

Глава 23

Они встретились, как обычно, в холле отеля, прежде чем пойти обедать в «Артист Клаб», и первое, что сказал Рой:

— Завтра у меня экзамен, придется уйти пораньше.

В других случаях он приводил другие доводы: утром у него ранние занятия, он устал и хочет пораньше лечь, у него вечером свидание — и Дэн был огорчен и разочарован, но не подавал виду. Он понимал, что Рою нужна полная свобода, и не хотел играть роль сурового отца. «Если мы будем друзьями, — говорил он себе, — он захочет видеть меня так же, как я его».

Дэн пытался выспросить у Роя про учебу, но безуспешно.

— Занятия, как и все занятия в Штатах. Если попадается интересный преподаватель, повезло, время летит быстрее.

Он пытался рассказать сыну о своей работе, об интервью, методах их получения, но не обнаружил интереса.

Расспрашивал Роя о его друзьях и даже предложил пригласить одного-другого на обед.

— Ну, все очень заняты…

— Не надо готовиться заранее, просто позвони мне.

— Ага, я подумаю.

Решив, что Рой мог истолковать его интерес как вмешательство, Дэн решил вести разговор о нейтральных вещах. Они молча вошли в ресторан, и только там Рой признал:

— Знаешь, здесь неплохо.

Дэн согласился, сказав, что по расположению, сервису и кухне этот ресторан превосходит в Иерусалиме многие другие.

Обсудив меню, они ели почти молча. Когда подали десерт и кофе, Рой заметил:

— Я звонил тебе прошлым вечером, сказали, что ты уехал в Тель-Авив.

— Да, я уезжал на пару дней. Боб Чизхольм устраивал вечеринку. Он — глава местного отделения «Ассошиэйтед Пресс».

Рой не слушал, но Дэн продолжал, чтобы заполнить паузу.

— Когда мы приехали, я позвонил в «Шератон» и спросил, найдется ли для меня номер. Конечно, как всегда, все было занято, но я связался с менеджером Филом Бэйлином, и тот обещал что-нибудь придумать. Так что я смог пробыть там пару дней.

— Угу.

— Вот это город! — продолжал Дэн. — Никогда не знаешь, кого встретишь. Поздно вечером, вернувшись в отель, кого, ты думаешь, я увидел? Альфреда Нордкота из Би-би-си. Два года назад я был в Лондоне, жил в его квартире, а он был в Испании.

— Ага.

— Это меня не удивило. За то время, что я шел от стойки администратора до лифта, я встретил троих знакомых. Первым был полковник Жиран, с которым я встречался в Париже шесть лет назад. Он узнал меня, подошел, и мы поболтали. А в это время к нам присоединился Боб Чизхольм — тот, кто устраивал вечеринку. Затем я пошел к лифту, жду, и вдруг слышу: «Ми-и-истер Стедман»… Оборачиваюсь — и вижу Ольгу Рипеску. Я ее тут же вспомнил: несколько лет назад я делал материал о румынском балете. Большая часть касалась прима-балерины, хореографа и менеджера, но беседовал я и с молодыми танцорами, в том числе с ней. Она приехала с балетом, теперь сама стала примой. И она меня вспомнила!

— Фантастика.

Дэн не знал, как понимать эту реплику, и предпочел пропустить ее мимо ушей.

— В американском посольстве на следующей неделе вечер, — продолжал он. — Меня пригласили, могу провести и тебя, если хочешь. Там обычно бывает много хорошеньких девочек из разных дипломатических ведомств.

— Евреек?

— В основном.

— Понятно, — кивнул Рой. — Ты хочешь, чтобы я встречался с еврейкой.

— Из того, что ты мне рассказал, следует, что это неплохая идея, — заметил отец. — Да, я хотел бы, чтобы ты встречался с еврейскими девушками и парнями.

— Так я и думал. Ты опять хочешь управлять моей жизнью, — с горечью бросил Рой.

— А для чего еще нужны отцы? — весело спросил Дэн.

— Никто не имеет права вмешиваться в чью-то жизнь. Я — личность, и имею право жить так, как хочу. Я буду сам выбирать друзей и делать то, что захочу, — с жаром заявил юноша.