Шрифт:
Закладка:
С. 204 – 205.* «Мир без конца и предела… критиковать нас и нашу материю».
Мир научного естествознания есть, по А.Ф. Лосеву, один из видов относительной мифологии, что подчеркивалось им самим. В «Диалектике художественной формы» он отсылает к тексту «Философии имени» и замечает, что, как он указывал в параграфе 24 данной книги, бесконечный, абсолютно-механический мир новейшего естествознания есть самый настоящий миф (Форма. Стиль. Выражение. С. 116). И далее: «Ньютонианство – это нисколько не наука, но – догмат, мифологическую природу которого я раскрыл в своей „Философии имени“» (Там же. С. 588, со ссылкой на с. 203 – 205 наст. издания). Обоснование тезиса о науке как относительной мифологии дается А.Ф. Лосевым также при конструировании фрагмента учения об абсолютной мифологии, связанной с грехопадением (Личность и Абсолют. С. 485). Реконструированный в данном тексте «Философии имени» образ мира научного естествознания многократно описывался Лосевым в других его работах (см. особенно: Диалектика мифа. Дополнение. С. 138). С позиции картины мира-как-имени абсолютной мифологии мир научного естествознания для А.Ф. Лосева предстоит как мир-механизм, «опустошенный и умерщвленный мир», где властвуют законы детерминизма, царит бесконечность и действует негласная триединая установка сциентистской культуры – «сначала умертвим природу», «потом Бога», «потом человека и общество» (Имя. С. 87. См. также: Форма. Стиль. Выражение. С. 437 – 439).
С. 205.* «Мифология и есть наука о бытии, рассмотренном с точки зрения… данностей, которые… наполняют его фактическую структуру».
Как замечает Тереза Оболевич, комментируя данный фрагмент:
«Отсюда, в понимании Лосева, мифология – наука о бытии и его возможных смыслах, тогда как сам смысл – это бытие, рассмотренное в плане выражения сущности (смысла). Следовательно, мифологию можно определить как онтологическую экспрессию, т.е. выражение смысла» (Оболевич Т. Указ. соч. С. 251).
На такое развитие концепции мифа у Лосева, по ее мысли, «самое решительное влияние оказала мысль Платона и неоплатонизма» (Там же).
С. 205.** «Теория мифа вообще… Прокл дает логику (и диалектику) всего греческого Олимпа».
По замечанию Л.А. Гоготишвили, А.Ф. Лосев здесь имеет в виду трактат Прокла «Платоновская теология», анализ которого он дает в «Истории античной эстетики» (История античной эстетики. Т. VII. Кн. II. С. 30 – 35, 88 – 115) (Гоготишвили Л.А. Примечания. С. 617). На русском языке данный трактат впервые вышел только в начале нашего века в переводе Л.Ю. Лукомского: Прокл. Платоновская теология. СПб., 2001.
С. 205.*** «Теория мифа… всякий догмат есть раскрытие в логосе… определенного мифа».
Догмат, по А.Ф. Лосеву, есть момент сознательной веры, занимающий срединное положение между чистым нерефлектируемым опытом (мистикой, мифом) и чистой рефлексией (диалектикой, логикой). Под каждым догматом, пишет он, – «океан мистики» (Имя. С. 29), и ни один христианский догмат невозможен без особой мистико-мифологической натурфилософии (Диалектика мифа. Дополнение. С. 159). С другой стороны, догмат есть «рефлектирующая абсолютизация». Его основная особенность, в сравнении с философским мнением и богословским рассуждением, состоит в том, что церковный догмат как «абсолютизированный миф», вследствие этой своей полной абсолютизированности, «совершенно не допускает никаких мнений и толкований» (Владимир Соловьев и его время. С. 416).
25. О сущности диалектики
С. 206 – 207.* «Логос, подходя к этой картине… созерцаемой им бесконечно-разнообразной картины».
По А.Ф. Лосеву, как утверждает Л.А. Гоготишвили, «каждый выделяемый интенциональным лучом сознания эйдос (смысл) динамично связан со своим априорным фоном», содержащим «взаимосвязанные априорные смысловые компоненты и разного рода процессы, которые никак не зависят от самого интенционального луча сознания, будучи проявлением не специфики сознания и его актов, а проявлением самой эйдетики – ее априорной синтактики» (Гоготшивили Л.А. Непрямое говорение. С. 308).
С. 207.** «Так, логос созерцает эйдос отца… со всяким другим».
Сфера диалектики, как замечает в связи с этим Л.А. Гоготишвили, толковалась А.Ф. Лосевым в «самом широком смысле – как направленная на все виды закономерных априорных связей между эйдосами» (Там же. С. 312).
26. О сущности аритмологии и топологии
С. 209.* «Если к этому прибавить еще… то получилось бы новое… учение… и недалеко то будущее, которое создаст такую науку, как… часть учения о множествах или его применении к другим областям».
Учения о схемной и топологической сторонах лингвистического объекта нашли свое развитие в 40 – 60-е гг. XX в. (Гоготишвили Л.А. Примечания. С. 617).
27. Сущность предмета эстетики, грамматики и проч<их> наук о выражении
С. 210.* «Логос выражения эйдоса… эстетический и грамматический строй речи».
По Л.А. Гоготишвили, «выразительный характер сознания (сознание как выразительный жест) подчеркивался в философии Э. Кассирером и Г. Когеном, а специально в лингвистике – частично К. Фосслером и особенно Б. Кроче» (Там же. С. 617 – 618). Здесь же о специфике позиции А.Ф. Лосева в данном вопросе.
С. 211.* «Наоборот, грамматика… с синтаксисом…».
Синтаксис в данном случае понимается А.Ф. Лосевым в «античном смысле, как учение о словоизменении (а не о предложении)» (Там же. С. 618).
С. 211 – 212.* «…стилистика… берет… риторически выраженную художественную форму и задает… вопрос о судьбах этой формы, взятой уже целиком».
Диалектическое конструирование художественной формы было осуществлено А.Ф. Лосевым в его книге «Диалектика художественной формы». Художественная форма, в его понимании, есть самодовлеющая
