С помощью данного концептуального аппарата А.Ф. Лосева может быть осмыслен и предмет современной психолингвистики.

С. 191*. «Эти текучие факты… физиология и физика слова».

По замечанию Л.А. Гоготишвили, здесь имеются в виду многочисленные популярные в то время исследования по экспериментальной фонетике в Казани, Одессе, Москве и т.д. (Гоготишвили Л.А. Примечания. С. 616).

С. 191.** «Сам звук – не психичен, но эйдетичен».

Идея эйдетической природы звука лежит в основе классического варианта фонологии, основные установки которой разделял и А.Ф. Лосев в своих последних работах по лингвистике. Что же касается самой противопоставленности психического и эйдетического и, в частности, «перевода психического в эйдетическое», то А.Л. Доброхотов так поясняет подобную ситуацию:

«…язык подводит нас к эйдосу. Эйдос есть то, что вообще может родиться только в рамках языка… Но как только образ соединен со словом, – значит, потенциально с понятием, – в этом пространстве мы сразу же открываем возможность эйдоса. Словом или любым знаком мы можем закрепить одну, и только одну, однозначно воспринимаемую часть образа или целый образ. Например, красное как таковое далее уже неразложимо; то, что м<ожет> б<ыть> названо как некое качество, само по себе уже неделимо. Но для того, чтобы это качество появилось, нам уже недостаточно физического восприятия. Любой психолог вам скажет, что человек никогда не воспринимает красного вообще… А то, что мы условно называем „красное“, – это уже перевод психического в область эйдетического. Мы строим идеальный объект. И даже если весь мир исчезнет, то, что этот объект имеет какой-то смысл, не изменится (выражение „быть красным“ имеет какой-то смысл: оно не обессмыслится, даже если все красные предметы исчезнут)» (Доброхотов А.Л. Мир как имя. С. 52).

С. 192.* «Что значит быть в общении?»

Общение – важнейшая категория философии имени А.Ф. Лосева. О диалектико-мифологической характеристике категории общения как уподобления Богообщению в молитвах и таинствах см.: Диалектика мифа. Дополнение. С. 360 – 362. В более поздних собственно лингвистических работах структуру «разумно-человеческого общения» Лосев называл «коммуникацией» (Знак. Символ. Миф. С. 19).

С. 193.* «Энергия сущности вещи почила на мне. Она активно оформила мое сознание или часть его».

А.Ф. Лосев различает в рамках сознания две сферы – мышление и понимание. Понимание, в противоположность мышлению, по Лосеву, «всегда субъективно», хотя субъективизм этот «вовсе не есть тут нечто противоположное объективистической оценке бытия, а только более сложная структура все того же объективного мира» (Хаос и структура. С. 49). Если «мышление вещи остается внутри самой вещи или объединяет ряд вещей в одно целое», то понимание «берет вещь в ее осуществленности в том или другом инобытии», т.е. вместе с этим инобытием, причем «выбор этого инобытия произволен и нисколько не зависит от собственной значимости вещи» (Там же). И хотя, как утверждает А.Ф. Лосев, мышление и понимание являются принципиально различными сферами сознания, это различие не мешает им объединяться. Более того, по его мысли, «конкретная жизненность сознания только и возникает на почве объединения и синтезирования этих форм»: для того, чтобы «что-нибудь помыслить, надо это как-нибудь понять», и чтобы «нечто понять, надо его и как-то помыслить» (Там же). Пределом понимания, по Лосеву, является видение предметов «изнутри», что значит «жить так, как живут они, отождествиться с ними» (Лосев А.Ф. «Я сослан в XX век…». Т. 1. С. 287).

С. 194.* «Природа имени, стало быть, магична».

Данный тезис получает свое дальнейшее развитие и обоснование в работе «Вещь и имя», где А.Ф. Лосев утверждает: «…можно с полной определенностью и достоверностью сказать, что природа имени магична в самом последнем своем существе» (Имя. С. 198). Лосев отмечает при этом, что он не имеет в виду только религиозной практики употребления имен и слов, полагая, что «сила имени в теперешней жизни, несмотря на ее полное удаление от живой религии, нисколько не уменьшилась» (Там же. С. 170). И хотя «мы перестали силою имени творить чудеса, – утверждает он, – но мы не перестали силою имени завоевывать умы и сердца», что «ничуть не меньшая магия» (Там же). Отметим, что «магизм», по Лосеву, лишь одна сторона природы имени. Он различает три стороны в понимании природы имени: 1) эйдетическую, или идеальную, 2) энергическую, или магическую, и 3) телеологическую (Имя. С. 65). По резюмирующей схеме А.Ф. Лосева, эйдетическое понимание Имени дает формулу «имя – свет», энергическое понимание формулу «имя – сила», а телеологическое понимание – формулу «имя – прославляемая святыня» (Там же. С. 29). Соединение этих формул в единую формулу дает обобщенную, основную формулу имяславия: «…имя Б<ожие> есть свет существа, сила и благодать», или «имя есть энергия сущности» (Там же. С. 65). Концепция магической природы имени, развиваемая в русской религиозной философии имени, до сих пор встречает резкое неприятие как со стороны богословов, так и философов и лингвистов, отрицающих «принудительность» воздействия энергийной силы слова и имени, предполагаемую значением слова «магия». Как подчеркивает А.X. Султанов, комментируя употребление слова «магичность» в русской философии имени, «слово не от того имеет силу, что оно магично, но, наоборот, именно по причине его смысловой глубины оно может применяться в магической практике» (Султанов А.X. Проблема термина в контексте русской философии имени. С. 78). Поэтому, опровергая позитивистские взгляды на слово, полагает А.X. Султанов, «совсем необязательно утверждать его магичность» (Там же). В православном богословии имени отсутствие принудительности в воздействии энергийной силы имени в молитве связывается с моментом ипостасного характера молитвы и Имени. «Нелишне подчеркнуть, – пишет архим. Софроний (Сахаров), – что в молитве Именем Иисуса мы не имеем ничего автоматического или магического. Если мы не подвизаемся соблюдать заповеди Его, то напрасным будет и призывание Имени» (Софроний (Сахаров), архим. О молитве. Париж, 1991. С. 157 – 158). Отметим, что прямого автоматизма и принудительности в воздействии энергийной силы имени не предполагается и в диалектике имени А.Ф. Лосева, не допускающей, в силу своего смыслового характера, возможности прямой натуралистической интерпретации своих формул и рассматривающей имя в синергетическом и ипостасном ключе – как «энергийно-личностный символ» (Имя. С.