У А.Ф. Лосева нет специальных работ, непосредственно посвященных православной мистике и подвижничеству в исихазме. Однако, в отдельных его работах можно найти много тончайших зарисовок, касающихся специфики мистической жизни подвижника-исихаста и его духовного облика. Наиболее полно образ подвижников-исихастов и их молитвенного делания запечатлен в «Очерках античного символизма и мифологии». Византийский монах-подвижник, как и мистик-платоник, замечает здесь Лосев, на высоте умной молитвы – «отсутствует» сам для себя. Он «существует только для славы Божией» (Очерки античного символизма и мифологии. С. 884). В философской прозе «Женщина-мыслитель» А.Ф. Лосев вновь возвращается к этому образу:

«Монах безмолвен. Он тихо сидит на своей молитвенной скамеечке, немного склонившись головой на грудь, закрывши глаза и отдавшись весь этому чистому благоуханию молитвы. Одинок он в своей келии…Но в эти минуты он восходит в горнее место, превысшее ума и жизни, превысшее мирского слития; он охватил уже весь мир… он уже восшел к вечности, к этому пределу беспредельному» («Я сослан в XX век…» Т. 2. С. 78).

Аскет «спокоен, безмолвен и глубок», и только «в опыте сурового аскетизма – открываются мистериальные основания мысли и, значит, самого бытия» (Там же. С. 16). Известно, что в 20-е гг. прошлого века высокому искусству исихии А.Ф. Лосева учил афонский старец, архимандрит Давид (Мухранов), и что молитвы Иисусовой Лосев не оставлял до конца дней, хотя и считал при этом, что высшие ступени молитвенного делания в миру трудно достижимы (Имя. С. 511). Многие зарисовки А.Ф. Лосева касаются характеристики конкретных духовных состояний «подвижнического сознания». Так, он говорит о борьбе со страстями, о молитве церковной и молитве Иисусовой в их глубинной тождественности и взаимосвязанности (Там же. С. 6); о сведении ума в сердце, которое «начинает пламенно пульсировать, будучи осенено волнами Божественной благодати» (Диалектика мифа. Дополнение. С. 387); о «сердечной теплоте» и «достижении такого состояния, когда все единичные, рассеянные чувства и мысли и душа в целом собираются в световой точке максимально напряженного умопостижения» (Имя. С. 58 – 59); об умном зрении и умном осязании как «реальнейших актах подвижнического сознания» (Диалектика мифа. Дополнение. С. 397), и др.

С. 227.**** «Софийно выражающее конструирование… воспитании».

См. подробнее: Лосев А.Ф. О методах религиозного воспитания. С. 605 – 620.

С. 227.***** «Везде… все возможные смыслы в одной точке».

См. следующий фрагмент рассуждений А.Ф. Лосева о бытии как точке:

«Бытие в целом есть или ничто, или нечто… Если же бытие есть нечто, то ему принадлежит какая-нибудь существенная качественность, оно есть какая-нибудь единичность, и в этом смысле – неделимость. Абсолютная неделимость есть точка. Следовательно, бытие в целом есть некая точка. Бытие в целом есть или ничто, или точка, точка как точка и точка в своем развитии, развертывании и движении, построяющем новые и новые фигуры бытия. Бытие – одно. Это одно содержится в каждой его точке, и, следовательно, бытие есть цельность. Бытие как точка есть одновременно и одна-единственная точка, и бесконечное количество точек, раздельных одна от другой и слитых одна с другою – одновременно. Точка, находящаяся сразу везде, есть одна и единственная точка» (Хаос и структура. С. 523).

Комментарий к этому фрагменту см.: Троицкий В.П. Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева. С. 333 – 335. Понятие точки используется А.Ф. Лосевым при описании состояния экстаза («восторга»). По одной из дефиниций, всякий восторг, включая и музыкальный восторг, есть «не что иное, как приятие в единой и нераздельной точке себя и всего иного, кроме себя, – так что видно, как из этой точки впоследствии получается путем насильственного расчленения „я“ и „не-я“» (Жизнь. С. 191).

С. 227.****** «Развертывая… то одно, то другое энергийное излучение».

Об энергийном излучении сущности см.: Диалектика мифа. Дополнение. С. 415.

С. 228.* «ΣΟΙ ENI ΠΑΝΤΑ ΜΕΝΕΙ ΣΟΙ ΔΑΘΡΟΑ ΠΑΝΤΑ ΘΟΑΖΕΙ

ΣΥ ΠΑΝΤΩΝ ΤΕΛΟΣ ΕΣΣΙ ΚΑΙ ΕΙΣ ΚΑΙ ΠΑΝΤΑ ΚΑΙ ΟΥΔΕΝ

ΟΥΧ ΕΝ ΕΩΝ ΟΥ ΠΑΝΤΑ ΠΑΝΩΝΥΜΕ ΤΙ ΣΕ ΚΑΛΕΣΣΩ

ΤΟΝ ΜΟΝΟΝ ΑΚΛΗΙΣΤΟΝ».

Варианты переводов с греческого данного безымянного фрагмента текста, атрибутируемого то как «Гимн к Богу» свт. Григория Богослова, то как «Гимн богу» Прокла, кроме приводимого в данном издании перевода А.А. Тахо-Годи, см., напр., в работах: Франк С.Л. Сочинения. Μ., 1990. С. 451; Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. Μ., 1996. С. 868; Григорий Богослов, свт. Песнопения таинственные. Μ., 2000. С. 200 – 201. Как замечает Тереза Оболевич: «Большинство исследователей склоняются к предположению, что автором этого анонимного гимна, названного Ω παντων επεκεινα, является Прокл (или Псевдо-Дионисий Ареопагит). Формально авторство приписывается Григорию Нисскому (Hymnus ad Deum // PG 37, 507 – 508). Лосев не разделял гипотезы об авторстве Прокла (см.: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 7: Последние века. Кн. 2. Μ.; Харьков, 2000. С. 389; Он же. Античная мифология с античными комментариями к ней. Μ., 2005. С. 205)» (Оболевич Т. Указ. соч. С. 80). Данный фрагмент, завершающий «Философию имени», отсылает к глубинному замыслу данной книги – обоснованию имяславского учения об Имени Божием. По православному богословию имени, восходящему к «Ареопагитикам», Бог неименуем и всеимянен. Он безымянен как запредельный всему сущему, и потому, что ни одно из имен, включая отрицательные именования, не в состоянии выразить Божественную сущность. Бог, по Ареопагиту, превыше всякого слова, всякой мысли, всякого человеческого понятия, и Его сущность не может быть выражена или объята никаким человеческим именем или словом. Но, с другой стороны, Бог многоименен, поскольку, как полагает Дионисий Ареопагит, Его представляют говорящим: «Я есмь Сущий», «Жизнь», «Свет», «Истина», и поскольку Его можно познавать и именовать, исходя из Его действований в мире, именуя Его как «Благой», «Прекрасный», «Мудрый», «Бог богов», «Господь господ», «Святая Святых», «Вечный», «Сущий», «Податель Жизни», «Премудрость», «Ум», «Слово», «Сила», «Царь царствующих», «Сущий в дыхании тонком», и т.д. (Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. О мистическом богословии. СПб.,