Шрифт:
Закладка:
Свинина — из всех видов мяса по природе своей самая питательная, однако она ни в коей мере не подходит для тех, кому легко живется, у кого так или иначе не все в порядке со здоровьем, телесным или душевным[1346]: она слишком сочная и переполнена телесными жидкостями, а посему, noxia delicatis, говорит Савонарола, ex earum usu ut dubitetur an febris quartana generetur, до такой степени губительна для деликатного желудка, что при частом ее употреблении способна вызвать четырехдневную подагру.
Савонарола, так же как и Брюерин (lib. 13, cap. 19 [кн. XIII, гл. 19]), не рекомендует козлиное мясо, считая козла грязным и похотливым, а посему предполагает, что оно породит испорченное и грязное вещество, но Исаак, Брюерин[1347] и Гален (lib. I, cap. 1, de alimentorum facultatibus [кн. I, гл. 1, о средствах питания]) все же допускают употребление в пищу мяса молодых и нежных козлят.
Мясо красного зверя — благородного оленя — пользуется дурной репутацией: оно представляет собой грубую пищу[1348] — укрепляющую, но, как и лошадиное, оно тоже очень волокнистое. Хотя его едят в некоторых странах — Татарии, например, и в Китае, однако Гален это осуждает[1349]. А в Испании мясо молодых жеребят употребляют в пищу так же часто, как и оленину, его запасают на флоте, особенно близ Малаги, но такое мясо требует очень длительного обжаривания или кипячения, дабы сделать его съедобным, и все же есть его вряд ли кто-нибудь станет.
Любая дичь содержит черную желчь и порождает скверную кровь; это приятное мясо, и оно особенно у нас в чести во время торжественных пиршеств (ведь в Англии больше парков, чем во всей остальной Европе). Это мясо в некоторых отношениях вкуснее всего, если животное затравили на охоте и хорошо приготовили, но в целом это скверная пища и употреблять ее следут редко.
Зайчатина — темное мясо, оно содержит черную желчь и трудно пережевывается; едят ее часто, и она, как, впрочем, и любая дичь, вызывает incybus, или, иначе говоря, бывает причиной устрашающих сновидений, а посему, согласно общему мнению врачей, подвергнута осуждению. Мизальд и некоторые другие говорят, что зайчатина — это веселое мясо и что оно способно сделать человека красивым, как это удостоверяет Марциал в своей эпиграмме, адресованной Гелии{1190}, однако это per accidens, дело случая, поскольку служит приятным развлечением в веселой компании и во время занимательной беседы — ведь обычно в это время любят угощаться дичью, и только в этом смысле следует понимать, что это веселая дичь.
Мясо кролика схоже с зайчатиной[1350]. Маньино сравнивает его с говядиной, свининой и козьим мясом (Reg. sanit., part. 3, cap. 17 [Здоровый режим, часть 3, гл. 17]), и все же к молодому кролику каждый относится одобрительно.
В целом же все виды мяса, которые трудно переваривать, порождают меланхолию. Аретей (lib. 7, cap. 5 [кн. VII, гл. 5]) оценивает с этой точки зрения головы и ноги, кишки, мозги, костный мозг, жир, кровь, кожу и такие внутренние органы, как сердце, легкие, печень, селезенку и пр.[1351], однако Исаак (lib. I, part. 3 [кн. I, часть 3]), Маньино (part. 3, cap. 17 [часть 3, гл 17]), Брюерин (lib. 12 [кн. XII]) и Савонарола такую пищу отвергают.
Молоко и все, что из него приготовляют, как, к примеру, масло и сыр, творог и пр. (за исключением лишь сыворотки, которая действует чрезвычайно благотворно), усугубляют меланхолию; некоторые, правда, делают исключение для ослиного молока[1352]. Все же остальное питательно и полезно лишь для тех, кто здоров, а в особенности для малолетних детей, однако поскольку молочная еда быстро портится, то она во вред тем, у кого неочищенный желудок или склонность к головным болям, у кого незажившая рана, камни и пр.[1353]. Из всех сыров я считаю наилучшим тот сорт, который называют Бэнбери{1191}; ex vetustis pessimus, чем сыр старее, острее и тверже, тем он, как доказывает Лэнгид в своем, цитируемом Мизальдом, послании к Меланхтону, хуже; и такого же мнения придерживаются Исаак (part. 5 [часть 5]), Гален (Lib. 3, de cibis boni succi [Кн. III о полезной еде и вредной свинине]) и др.
Среди всякого рода птиц — домашних, павлинов, голубей и пр. — воспрещается есть всех болотных, таких, как утки, гуси, лебеди, аисты, журавли, лысухи, нырки, водяные курочки, вместе со всякими там чирками, золотоглазыми утками, атайками, рябыми утками и прочими клюющими птицами, что прилетают сюда из Скандинавии, Московии, Гренландии, Фрисландии, где половину зимы все покрыто снегом и замерзает[1354]. Как бы ни были все они красивы в своем оперении, приятны и нежны на вкус и, подобно лицемерам, привлекательны на вид, когда они белеют среди слив, а все-таки их мясо тяжелое, темное, неполезное, опасное, это меланхолическая еда; Gravant et putrefaciunt stomachum [Она перегружает и портит желудок], говорит Исаак (part. 5, de vol.); молодая птица более терпима, однако употребление в пищу молодых голубей Исаак решительно не одобряет.
Разис и Маньино[1355] категорически не советуют любую рыбу, утверждая, что она порождает вязкость, что это пища илистая, неосновательная и водянистая; и к тому же холодная, добавляет Савонарола, влажная и слизистая, говорит Исаак, а посему нездоровая для всех людей холодного и меланхолического темперамента; другие же делают различия, отвергая из пресноводной рыбы только угря, линя, миногу, речных раков, которых, правда, Брайт одобряет (cap. 6 [гл. 6]), а еще рыб, которые водятся в болотистых и стоячих водах и потому отдают на вкус тиной, как это поэтически выразил Франциск Бонсуэт (lib. de aquatilibus [кн. об обитателях воды]):
Nam pisces omnes, qui stagna, lacusque frequentant,
Semper plus succi deterioris habent{1192}
[Рыбы, что любят стоячие воды озер и прудов,
Скверные влаги родят, в пищу они не годятся].
Лэмприс, Паоло Джовьо (cap. 34, de piscibus fluvial. [гл. 34, о речных рыбах]) чрезвычайно превозносят рыбу и говорят, что против нее никто не возражает, кроме разве inepti [глупцов] и scrupulosi [чересчур привередливых]; однако что до угрей (cap. 33 [гл. 33]),
