Элис взмахнула правой рукой, как велосипедист на повороте. Она была не просто пассажиром, она тут по делу! Она и так уже опоздала на встречу с управляющим станцией. Чем быстрее она встретится с Нейлом, тем быстрее сможет освободиться и провести вечер, как и положено уважающей себя двадцатишестилетней даме (на диване, лицом вниз, с большим бокалом вина), а не в поисках очередной бессмысленной статьи.

Нейл Блум был самым старым сотрудником метро, и в этом качестве был выбран для интервью в ежемесячном выпуске колонки «Мой Илинг», которая располагалась на задней странице «Горна».

Поскольку Элис была там самым младшим репортером, ее задачей было разыскать его, уговорить дать интервью и записать его ответы на животрепещущие вопросы типа «Ваше любимое место для прогулок с собакой?» и «Лучший кофе в окрестности?».

Элис начала работать в «Горне Илинга» сразу после университета. После месячной практики ей предложили место, и она не упустила этой возможности. Всем известно, что работа такого рода для начинающих в журналистике подобна гигантской панде в дикой природе – исчезающе редка. Но новизна довольно быстро пообтрепалась. Самой захватывающей статьей в ее портфолио было описание подковерных интриг в местном женском комитете. Когда пару недель назад она вставляла этот шедевр в свое CV[3], ее захлестнуло очередной волной сомнения. Если ее главным профессиональным достижением стало расследование похищения рецепта джема у тетеньки за семьдесят, то что-то с ее жизненными планами пошло не так. И даже сильно не так.

Но журналистика все равно оставалась единственной профессией, которой Элис хотелось заниматься со своих подростковых лет, подумала она с грустью. Четырнадцатилетней Элис казалось, что все журналисты обладают намерением, возможностью и упорством в поисках истины. Там, где власти не хотят или не могут ничего сделать, вступают в бой репортеры. Там, где вопросы, оставшиеся без ответа, были преданы забвению, журналисты связывают оборванные нити и людские судьбы. Элис мечтала написать что-то значимое. Она хотела, чтобы ее карьера была исполнена смысла. Так как же она очутилась здесь, по дороге на интервью с самой унылой на свете знаменитостью районного масштаба?

Толпа вокруг Элис поредела уже настолько, что она могла как следует разглядеть вестибюль станции. Люди сновали через турникеты туда и сюда, напрочь позабыв о сцене, разыгравшейся несколько минут назад. Дайте же мне вздохнуть, черт побери! Эти слова все еще звенели в ушах Элис, и она потрясла головой, стараясь обрести ментальное спокойствие перед встречей с Нейлом. Справа от себя она увидела экран из плексигласа, отделяющий диспетчерскую станции Илинг Бродвей. Нейл уже должен был там быть.

И она тоже. Если бы не то, что или, вернее, кого она заметила в дальнем конце станции.

Там стояла одинокая женщина, слегка покачиваясь, как последняя кегля, оставшаяся на дорожке боулинга. И Элис совершенно ясно, без всяких сомнений, поняла, что это она, та самая, которая несколько минут назад подчинила себе всю станцию.

Ей было, наверное, уже за тридцать – высокая, плечистая, в черных нейлоновых брюках и бордовой кофте, которая не сочеталась с желтой майкой поло. Все это казалось совершенно обыкновенным, пока Элис не увидела ее лица. И это был контраст. Женщина была потрясающей – другого слова было не подобрать. У нее были огромные зеленые глаза, и скулы, словно сошедшие со страниц модного журнала; ее губы выглядели так, как будто на них был перманентный макияж.

Взгляд Элис упал на руки женщины, и она прочитала табличку: «ДЖИМ, ВЕРНИСЬ ДОМОЙ». Кто бы мог подумать, что за тремя короткими словами может скрываться столько тоски, столько боли? У Элис в груди что-то лопнуло. Все мысли про интервью вылетели из головы. Она должна сказать этой женщине хотя бы что-нибудь. Просто должна. Да, это была эмпатия. Но это выходило за пределы простой человеческой доброты. Это было понимание. Элис знала, что это такое, когда тебя бросили.

– Привет. Я хотела узнать, с вами все в порядке?

Женщина опустила табличку и обернулась на голос. Между ними было сантиметров тридцать разницы в росте, и Элис показалось, что та пристально изучает ее макушку. Она разгладила руками свою стрижку каре длиной до подбородка и провела пальцем под обоими глазами, чтобы убедиться в отсутствии размазанных потеков туши.

– Ээ… Да. Вернее нет. Сама не знаю, что это на меня нашло.

– Может, нам стоит где-то присесть… выпить?

Элис обернулась на диспетчерскую. Внутри не было никаких признаков жизни. Это все решило – к чертям интервью! Завтра она напишет Нейлу и извинится. Скажет, создалась непредвиденная ситуация. И это даже не будет таким уж враньем.

– Нет, честное слово, не задерживайтесь. Со мной все нормально, – женщина попыталась поднять свой плакатик на пару сантиметров повыше, но было видно, как дрожат ее руки.

– Но мне хотелось бы.

Элис просто не могла оставить ее в таком состоянии. Она сейчас рухнет, и очевидно, что всем вокруг на это просто плевать.

– Я должна…

Женщина осеклась, как будто ей не хватало сил закончить собственную фразу. Это послужило для Элис доказательством собственной правоты – она должна вынудить незнакомку оставить свой пост. Ей нужно сесть. Это было очевидно.

– Я настаиваю, – Элис смотрела, как на лице женщины проступило колебание. – Вам надо позаботиться о себе, или мне придется сделать это за вас. – Последние слова были шуткой, но почему-то по лицу женщины пробежала гримаса боли. Элис положила руку ей на локоть. – Ну пожалуйста, ради меня?

– Хорошо, – наконец согласилась та. – Но только очень ненадолго.

Приглашение Элис было непродуманным. Известные ей кафе поблизости были уже закрыты, а леди с табличкой по виду была не из тех, кто будет пить прямо из бутылки. Она казалась очень сдержанной – что еще больше подчеркивало ее вспышку. Она уже успела подколоть несколько выбившихся прядей волос, упавших на безупречное лицо. Элис просто поверить не могла, что для того, чтобы заметить такую женщину, потребовалась сцена, но да, люди, как правило, в основном погружены в собственные мысли.

Как и сама Элис, которая была так увлечена разглядыванием своей спутницы, что не заметила, как привела ее в ближайший паб. Оставалось лишь надеяться, что крепкие напитки не оскорбят чувств женщины.

– Что вам заказать? – спросила Элис.

В будний день в пабе было немного народа, но постоянные посетители, затаившиеся по углам или взгромоздившиеся на барные стулья, все же бросили в их сторону несколько взглядов.

– Мне, пожалуйста, колу, – женщина протянула пятерку, но Элис