— Когда она заблудилась, во время ее последнего дня рождения, у нас появилась телепатическая связь, проявляющаяся лишь, когда я сплю. Она может связать со мной, когда она бодрствует или спит, но я обязательно должна спать. Я просто хочу отдохнуть и, возможно, связаться с ней. Мне нужно хотя бы нескольких минут. — Ее голос дрогнул на последнем слове, розовая слеза скатилась по щеке.

— Что? — У подростка есть экстрасенсорные способности? Он знал, что Лира не обладала ими, и предположил, что экстрасенсорный подарок был от отца. Так кто, черт возьми, был отцом этой девушки?

Лира кивнула, ее лицо по-прежнему было мрачным, как будто она сейчас заплачет.

— Она… особенный вампир. Ее отец не имеет экстрасенсорных способностей, о которых я бы знала. Я думаю, что стремительный рост ее способностей как-то связан с комбинацией ее генов. Я просто не знаю, и нет никого, у кого можно было бы спросить, никого, кто бы мог помочь нам разобраться с этим. У меня нет гребанного контроля над этим общением. — Она устало вздохнула. — Я просто знаю, что это произошло, когда я спала. В первый раз она сказала мне, что это вышло случайно.

Тело Лиры начало слегка трясти, когда она продолжила, глубоко втянув воздух:

— Я отдала бы все на свете, чтобы сейчас связаться с ней. Я накричала на нее в первый раз, когда она позвонила мне в дороге, а в следующий раз, когда мы разговаривали, она была сильно напугана, потому что была в новом городе. Что делать, если мы не найдем ее? Что если… — ее голос сломался, и она покачала головой, явно неспособная продолжить.

Финн чувствовал Лиру всей душой — всегда чувствовал — как минимум, одна вещь между ними не исчезла. То притяжение, которое он когда-то испытывал ней, стало палящим пламенем, и он знал, что она чувствовала то же самое. У него не было нужных слов, но он знал, теперь нет времени для множества вопросов — он мог бы помочь ей со сном и связаться с ее дочерью.

Обхватив ее лицо, он обрушил на нее свой рот. В его поцелуе не было ничего нежного. Ей нужно было отдохнуть, если она хочет, чтобы они вместе работали над поиском ее дочери. Прямо сейчас, он мог дать ей физическое освобождение и надеялся, что это заставит ее поспать. В прошлом это всегда срабатывало. Она всегда крепко засыпала после интенсивного секса с ним.

Его язык ласкал ее рот всего мгновение, прежде чем Лира толкнула его в плечо, но Финн притянул ее голову назад. В ее глазах горели гнев и голод, сильная внутренняя борьба была настолько очевидна, что сбивала с ног.

— Что ты делаешь?

— Ты должна поспать. — Сказал он спокойно.

— Твой поцелуй никак мне не поможет. К тому же, я в порядке. — Ее голос был хриплым, глаза полны безжизненного блеска, частично от слез, но главным образом от истощения.

Этот печальный взгляд было сложно вынести.

— Ты не в порядке, и ты ничем не поможешь своей дочери, бодрствуя.

— Я не могу спать! — проведя рукой по лицу, она отвернулась. — Я пыталась, — пробормотала она, и ее голос наполнился отвращением.

Он потянул ее за подбородок и развернул лицом к себе.

— Я собираюсь помочь тебе уснуть, и ты позволишь мне это, возможно, тогда ты снова сможешь телепатически связаться с ней.

Его голос не оставлял места для возражений, и когда он вновь завладел ее ртом, она уже не боролась с ним.

Вместо этого, она издала сдавленный стон, когда обняла Финна, яростно царапая его спину. На мгновение он задумался, перемещая их к кровати, но эгоистичная сволочь, которой он был, не хотела рисковать тем, что Лира передумает. Он хотел попробовать ее на вкус, доставить ей удовольствие и, больше всего на свете, удалить эти тени под ее глазами. Или, по крайней мере, сделать их менее заметными, хоть на некоторое время.

Он не мог облегчить ни одно из ее внутренних страданий. Только спасение ее дочери сделает это. Но он мог заставить ее поспать.

Притянув ее к себе, он положил свои руки на черные крошечные шорты для сна. В другой ситуации, он бы рассмеялся над восхитительным ночным бельем, но сейчас он мог думать только об удовлетворении Лиры. Ощущение жара между ее ног высвобождало его животную сторону так сильно, как это могла делать с ним только Лира.

В то мгновение, когда она была свободна от шортиков, он прижал руку к ее бугорку, не отрываясь от поцелуя. Она придвинула бедра к его руке, и, когда он без предупреждения вставил внутрь нее два пальца, она резко дернулась.

В обычной ситуации, он бы подготовил ее к этому. Это заняло бы некоторое время, он бы целовал, дразнил каждый дюйм ее сладкого тела. Но не сейчас.

Она была влажной, но этого было недостаточно. Вытащив из нее пальцы, он вздрогнул от ощущения ее внутренних стенок, сжимающихся вокруг него. Быть с ней таким образом было почти пыткой. Финну, возможно, понадобится второй шанс с ней, но в глубине души он знал, что она никогда его не предоставит.

И он не мог винить Лиру. Когда Финн ушел от нее, он не был жестоким, но он четко дал понять, что у них не было совместного будущего, и, возможно, он был грубым. Это был единственный способ держать ее подальше от него.

Держать в безопасности. Оставить в живых.

Эти воспоминания осели в нем тяжелым грузом, но сейчас ему не было до этого никакого дела. Мысленно встряхнув себя, он вдохнул ее знакомый сладкий запах и перенесся обратно, в те далекие времена.

Когда он проложил дорожку из поцелуев вдоль подбородка, Лира издала еле слышный стон, который разрывал его разум на части, делая все его тело напряженным. Он не дал сорвать с себя одежду и вставил в нее свои пальцы.

Воспоминания о том, какой тугой она была, как прекрасно его член помещался внутри нее, сделали его почти безумным.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — пробормотал он рядом с ее ухом, вдыхая ее запах. Ее запах всегда напоминал ему о карамели и малине. Настолько, что он не мог есть их, не думая о ней.

— Заставь меня поспать. Заставь забыться, — выпалила она с безумными и отчаянными нотками в голосе.

Прокладывая путь из поцелуев к ее ключице, он даже не потрудился снять облегающую черную футболку. Он разорвал переднюю