— Я клянусь, что ничего не знаю, но закину удочку. Просто потому, что я — наполовину демон, не означает, что я хочу, чтобы эти ублюдки бродили по земле. Мне нравится моя жизнь. Они привнесут хаос и разрушение, если будут освобождены.

Финн ненавидел угрожать, но если пророчество было правдой, то он не мог позволить себе роскошь быть дипломатичным. Но он все-таки пришел лично, а не позвонил Бо. Появившись тут, он высказал все пожелания, которые хотел.

— У тебя есть мой номер. Позвони мне, если узнаешь что-нибудь.

После того, как они вышли, Габриэль впервые заговорил.

— Я верю ему.

— Я тоже. И это прискорбно. — Если бы он врал, то дал бы им хоть какие-то зацепки. Финн уже позвонил некоторым людям вне города, которые, по его мнению, могли бы что-то знать. Если бы они нашли дверь, через которую попадают в этот мир эти существа до затмения, они могли бы подрезать крылышки тому, кто это делал, и остановили бы открытие двери окончательно. Это привело бы их к дочери Лиры.

У Лиры была дочь.

Он старался принять и понять этот факт. Мысли о ней с кем-то другим, ребенок от другого… это ранило его изнутри. Если бы он никогда не выгонял ее из своей жизни, она принадлежала бы только ему. Никто не посмел бы прикоснуться к женщине, принадлежавшей Финну. Зная, что надо заблокировать все чувства, он постарался отогнать эти мысли.

Взяв ключи от внедорожника у Габриэля, Финн сел на водительское место. Прямо сейчас, потребность в контроле хоть над чем-то, была подавляющей. Финн сразу осознал, что едет домой. Он дал строгие указания не трогать Лиру, пока она спит, поэтому он не беспокоился, что ей могли причинить вред. Она может позаботиться о себе, он своими глазами видел это вчера вечером. Было практически невозможно вынести пребывание вдали от нее. Потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы уйти от нее однажды. Теперь, когда она снова появилась в его жизни, он чувствовал магнитное притяжение между ними. Только на этот раз оно было сильнее. Это было не просто физическое влечение. Она вызывала слишком много эмоций где-то внутри него. Заставляла его чувствовать себя неуравновешенным, не в состоянии контролировать внутреннего волка. Опасная вещь.

У Финна был чертовски большой соблазн сказать, что он искал ее, что искал ее с того момента, как убил своего дядю. Сказать о том, как отчаянно он хотел вернуть Лиру в свою жизнь. Но Финн знал, что она не поверит. Ему нужно доказать ей, что она могла снова доверять ему. Показать, насколько он все еще переживает за нее.

— Мы могли бы проверить несколько других мест, — тихо говорит Габриэль.

Финн не ответил, зная, что его друг не говорил вслух. Габриэль продолжил после долгой паузы.

— Она вампир.

— Мне без разницы. — И это на самом деле так и было. Он никогда не волновался по этому поводу.

— Я тоже, но ты же знаешь, не все примут ее.

— Я просто помогаю старому другу. — Даже когда он произносил эти слова, он знал, что они не были правдой.

Габриэль фыркнул.

— А я гребаный пасхальный заяц. Если ты будешь спать с ней…

— Я лишь помогаю Лире найти ее дочь и стараюсь остановить бедствие, в виде демонов.

Не то, чтобы он не думал тысячу раз о том, чтобы переспать с Лирой. Как бы то ни было, он знал правду. Он видел скрытый гнев в ее пристальном взгляде, когда она смотрела на него. Если бы у нее был кто-то еще, к кому она могла бы обратится за помощью, она сделала бы это не раздумывая. Он знал это.

И ненавидел этот факт.

Но это не означало, что он не попытается вернуться в жизнь Лиры. Скрытность никогда не была его сильной стороной. Она могла недолюбливать его, но она, по-прежнему, привлекала его. Поцелуй прошлой ночью доказал это. И пока он планировал сделать все, что в его силах, чтобы спасти ее дочь, в то же время он мог бы попытаться вернуть Лиру обратно. Он должен был доказать, что он тот мужчина, который будет рядом с ней, несмотря ни на что.

После разговора с парой людей из стаи, и выполнением некоторых дел по бизнесу, которые просто не могли ждать, Финн обнаружил, что стоит перед дверью своей спальни, закрытой на замок. Он поручил Лире закрыть ее, когда ушел, и теперь он прирос к месту. Как какой-то похотливый сосунок.

Когда он услышал голоса других оборотней, поднимающихся по лестнице, он открыл замок и вошел внутрь. Нет необходимости, чтобы кто-то видел, как он стоит за дверями своей комнаты, словно нерешительный щенок.

Не такой посыл должен давать вожак. У него была гордость.

Плотные шторы остались задернуты, также он приказал закрыть внешние жалюзи, была включена только маленькая лампа на тумбочке. Лира сидела на полу со скрещенными ногами, придерживая голову руками. Она слегка дернулась, услышав, как он вошел, но даже не посмотрела в его сторону.

Он остался у двери, не желая беспокоить ее, несмотря на то, что все внутри него хотело обнять ее и успокоить.

— Лира?

Когда она подняла глаза, темные круги, которые он видел вчера под ее глазами, были еще более выражены, а на щеках были розовые полоски от слез. Осознание того, что она плакала, было тяжелым ударом.

Он пересек комнату и встал на колени перед ней, раньше, чем осознал, что сделал это. Потянувшись, он откинул несколько прядей ее светлых волос и заправил за ушко. Финн позволил своей руке задержаться на ее заплаканной щеке. Ее серовато-фиолетовый взор не дрогнул, но боль и усталость ясно читались в ее глазах, он мог запросто утонуть в них.

— Ты вообще спала? — вопрос получился немного грубым и неоднозначным.

Она покачала головой, и пара слезинок скатилась по ее щекам.

— Я продолжаю видеть лицо Веги, и слышать один из наших последних разговоров, проигрывая его в голове снова и снова. Я была так зла, и она ослушалась меня. Когда она родилась, все было просто, только мы двое…

Она остановилась и, на мгновение, что-то темное мелькнуло в ее взгляде, как будто она не хотела говорить ему об этом.

Финн уже хотел было прощупать, кто, черт возьми, отец дочери Лиры. Он собирался выяснить, кто именно смог отказаться от них, и заставить этого ублюдка заплатить. Мысль о Лире, воспитывающей дочь самостоятельно, причиняла такую боль, что