Порыв ветра обдал мои щеки неожиданным холодом, и только тогда я заметила, что по ним крупными каплями катились слезы. Несмотря на то, что мы были знакомы всего несколько дней, я была благодарна ему за все, что он сделал ради осуществления моего желания, рискнул моим к нему отношением, нашим будущим и собственным спокойствием. Оглядываясь назад, я могла оценить, как нелегко ему далось холодное отношение, грубая речь и признание в намерении убить меня. Наверное, хорошо, что ему удалось избавиться от такой неподходящей истинной пары, как я, и сделать это до того, как наша связь стала нерушимой.

Я смахнула слезы, злясь на себя. Не время сейчас предаваться эмоциям. Надо бежать. Потому что тот, кто поставил блок на мои детские воспоминания, придет за мной совсем скоро. Метка, оставленная им на прощание, жгла меня под одеждой, напоминая о том, что моя свобода была продана задолго до встречи с Драгосом.

В моем прошлом, как оказалось, скрывалось нечто большее, чем несчастливое детство с отчимом. И новые воспоминания, кроме прочего, заставили меня усомниться в наших родственных связях с Теоном Ривером. Вряд ли моя мать действительно стала ему женой, скорее, она просто использовала его, как прикрытие. А после ее смерти он просто не стал выгонять на улицу чужого ребенка. Возможно, все это время я была к нему несправедлива.

Когда началась война с Драконами, на престоле Торхейма сидел Рейнар Кайдеон, призванный Королем Теней. Он был одержим идеей уничтожить созданий, что превосходили его по силе и могуществу, и полностью поддержал шанар в их стремлении стереть с лица Алассара свои творения и заслужить прощение Матери-Богини Альвин, которая однажды отняла у них крылья. Совместно с пернатыми и самым могущественным эльфийским родом Кьярн, Рейнар создал могущественных существ — ларков, способных пробивать прочную драконью чешую. После нескольких лет жестоких экспериментов, в результате которых практически все Драконы Сумеречного Континента были уничтожены, Король Теней, наконец, объявил официальную войну, в которой, в конечном итоге, потерпел сокрушительное поражение. Он был казнен в тот же день, когда Драконы вошли в Шаенон. Род Кьярн был навеки проклят, шанары были вынуждены снова уйти в подполье и скрываться там от гнева своих врагов, а от рода Кайдеон не осталось вообще никого, за кем можно было бы открыть охоту.

Так считали Драконы.

У Короля Теней были наследники, и все они были казнены вместе со своим отцом. Кроме меня. Потому что мама, заключив разрушительную сделку с одним из шанаров, спрятала меня практически на виду. Пернатый полностью заблокировал мои детские воспоминания, чтобы даже самый сильный ментальный маг не смог узнать, кто я, а также замаскировал мою уникальную во всех отношениях магию. Взамен он взял с моей мамы кровавую клятву, что сразу после инициации я буду полностью принадлежать ему. Помолвку заключили там же, на месте.

Оставив меня на попечение Теона Ривера, королева Торхейма сдалась на милость Драконов, не желая продолжать жить без своего истинного. Скорее всего, ее тоже казнили, потому что больше я ее не видела, а мой так называемый отчим утверждал, что она мертва.

Но перед смертью мама кое-что мне вручила, о чем я вспомнила только сейчас. Медальон, который подтверждал мою принадлежность к роду Кайдеон, письмо и королевскую печать. Все это лежало в тайнике под домом Теона Ривера, но я не представляла, как теперь туда вернуться и забрать все это. Также в памяти всплыло предупреждение, озвученное мамой на прощание:

«Все в этой жизни имеет свою цену, — сказала она. — Защитные чары скроют твою магию от Драконов, но тени не могут вечно находиться в заточении. С каждым годом они будут становиться все более голодными и, за неимением других вариантов, станут питаться твоей жизненной силой. Инициация станет твоим спасением. Но и твоей погибелью. Ни один барьер больше не удержит твою силу и твою память, и Драконы почувствуют это. Но пока этого не случилось, живи счастливо и наслаждайся каждым мгновением, а я буду наблюдать за тобой из Садов Безмятежности».

После этого она поцеловала меня и исчезла в портале, а шанар закончил свою работу, полностью уничтожив мои воспоминания об этом. Он ушел некоторое время спустя, и со временем его лицо также исчезло из моей памяти, растворившись в новых воспоминаниях.

Воздух внезапно задрожал, закручиваясь вокруг меня тугой спиралью. Я вскочила на ноги, собираясь бежать, но при этом точно зная, что уже слишком поздно.

Дождалась, идиотка.

В шаге от меня разверзлась воронка мгновенного портала, и из нее вышел тот, кого я забыла на несколько счастливых лет. Мужчина, обладавший яркой, дерзкой красотой снаружи, но совершенно уродливый внутри. За его спиной торчало единственное белоснежное крыло. Перья трепетали на ветру, как и его длинные, небрежно зачесанные назад белые волосы.

— А вот и моя невеста, — шанар окинул окрестности цепким взглядом, оценивая обстановку, и его брови удивленно приподнялись. — Где это мы?

Я промолчала, не зная ответа на его вопрос. Впрочем, пернатого негодяя это не расстроило.

— Я долго ждал этого дня, — он улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз, оставшихся холодными и настороженными.

— Я бы предпочла, чтобы он никогда не наступил, — процедила я.

Тот, кого я знала под именем Видар Дар-Дамарр, снова снисходительно усмехнулся.

— У тебя не было выбора, милая. Твоя мать заключила со мной сделку, скрепленную кровавой клятвой, и пришло время исполнить свой долг.

Будто в подтверждение метку между лопатками снова пронзило болью, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть. В Алассаре не было уз сильнее, чем кровавая клятва, и даже наличие истинной пары не могло отменить заключенную между нами сделку.

— Что ты делаешь здесь в таком виде? — шанар нахмурился и шагнул ко мне. Я интуитивно отшатнулась, несмотря на то, что не имела ни единой возможности сбежать от него. Поводок, надетый на меня еще в детстве, был слишком прочным и коротким.

— Ты же знаешь, что не стоит меня злить? — он прищурился, и в ярких голубых глазах вспыхнули искры. — И убежать от меня ты не сможешь.

— Прекрасно знаю, — процедила я. — Не волнуйся, я не отступлю от договора.

Нарушение кровавой клятвы каралось смертью. А я слишком дорожила жизнью, пусть даже такой беспросветной, чтобы рисковать ею.

— В таком случае, не вижу смысла здесь оставаться, — Видар схватил меня за руку, и по моему позвоночнику прошла волна дрожи от этого прикосновения. Но мне стоило