Шрифт:
Закладка:
С той поры хивинцы как будто поняли, что худой мир лучше доброй ссоры, когда они стали забывать это мудрое правило, то пришлось им еще раз напомнить, что безводная пустыня – ненадежная защита от русского солдата, который проходит ее и в знойное лето и в студеную зиму. Этот третий и последний поход был совершен уже недавно, можно сказать, на нашей памяти, когда русские войска наступали не с одной стороны, как бывало прежде, а одновременно с трех: от берегов Каспия – так же шел Бекович, потом из Оренбурга – примерно путем Перовского и, наконец, новым путем – с берегов Сыр-Дарьи. Таков был завет Великого Петра. Но, чтобы его исполнить, пришлось втянуться в степи, выдержать долгую 20-летнюю войну и разгромить Кокан да Бухару, два среднеазиатских владения, прикрывавшие Хиву со стороны Сибири. Подвиг русских войск в этих далеких странах увенчался завоеванием обширной страны, известной ныне под именем Туркестана, о нем речь впереди.
Киргизская степь
Обширная полоса земли от берегов нижней Волги до реки Тарима и от низовьев Аму-Дарьи до реки Иртыша, равная половине Европейской России, занята кочевьями киргизов, где они жили с давних времен. Некогда киргизские ханы выставляли в поле по 300 тысяч всадников, было время, когда они громили Бухару, владели такими большими городами, как Ташкент, но это продолжалось недолго. Они ослабили свои силы усобицей, а также борьбой с соседними кочевниками, например калмыками, которые вытесняли их лет полтораста назад к границам России.
И для нас и для соплеменников особенно было тревожное в степи время, когда властвовал султан Кенисара Касимов, внук «мудраго» Аблая. Это был не только лихой наездник, но знаменитый предводитель, способный повелевать целой ордой. С врагами он был жесток, а в подчиненных умел вселить обожание и готовность следовать за ним куда угодно. Его стремительные набеги, подобно бурным ураганам, продолжались 6 лет, поочередно тревожили то границы Сибири, то Оренбургские степи, при чем Кенисара умел ловко хитрить, притворяться покорным и обманывать наши власти, особенно в Оренбурге, где ему больше верили, чем в Омске. Нужно сказать, что часть киргизов, признавших нашу власть, была подчинена Оренбургскому генерал-губернатору, другая же причислена к управлению генерал-губернатора Западной Сибири. Кенисара, подобно всем вождям-кочевникам, видел спасение вольности народной лишь в дружбе с единоверной Хивой: платить хану небольшую дань, считаться его данником, изредка помогать ему войском, во всем же остальном – полная воля.
Назвав себя султаном, Кенисара объявлял войны, заключал союзы, собирал зякет[6], чинил суд и расправу, одним словом поступал как полновластный повелитель. Вот, например, как он величал себя в своих посланиях: «От великого победителя и храбрейшего витязя Кенисары хана вашего султаном Габдулфанзу и Кучуку изъявляется благоволение и желание благоденствия».
Более успешно боролись с Кенисарой сибирские власти, где его раньше распознали, там громил его лихой казачий полковник Кривоногов, неутомимый, знавший отлично все сноровки лукавого киргиза. Когда в Оренбурге в него перестали верить и пришла пора действовать оружием, оказалось, что зауральские степи никому неизвестны, тогда как Кенисара подобно ястребу перелетал с места на место, не даваясь в руки. Во главе скопища в 10 тысяч всадников он несколько раз в день менял стоянки: остановится бывало на ночлег, потом вдруг среди ночи подымет стан и уходит за 10 верст вперед или назад. Самые верные наши лазутчики никогда не знали, где ночует Кенисара. В то же время русские войска бродили точно впотьмах, боялись измены, пуще всего боялись попасть в безводные места и остаться там навсегда, без проводников, без воды. Порядок и дисциплина в скопище Кенисары были удивительные, напоминавшие времена такого полководца, как Чингисхан. Скопище делилось на отряды хорошо вооруженные, снабженные в изобилии продовольствием и под начальством султанов, из родственников Кенисары или своих же прирожденных султанов-правителей. В стане Кенисары находились маркитанты, мирно торговали 2 казанских купца, под особым его покровительством.
В 1843 г. два небольших оренбургских отряда углубились в степь в поиске за Кенисарой. Он заставил их гоняться без устали, чем изнурял без пользы и людей, и лошадей. Если случалось встретить Кенисару, он завязавши перестрелку начинал отступать. Ни казаки, ни союзные нам киргизы никогда его не преследовали – те от изнурения, а киргизы просто не хотели. Стояла дождливая холодная осень; побродивши в такое ненастье 1½ месяца, войска возвратились в Оренбург.
Со стороны Сибири дела шли удачнее. Знакомый со степной войной, полковник Кривоногов с отрядом сибирского войска напал на аулы, с которыми кочевал султан, разбил их после продолжительной битвы, причем захватил в плен двух родственников Кенисары и его жену Кульши-Джан. Сам султан в ту пору был в отсутствии. Несметные его богатства были брошены в степи, войска Кривоногова ничего не тронули. По весне следующего года оренбургский отряд выступил под начальством подполковника Лебедева. Этот офицер также понимал, с кем имеет дело, знал его силы, сноровки. Отряд Лебедева, разделенный на три части, мог передвигаться чрезвычайно быстро, потому что вместо верблюдов провиант перевозился лошадьми, на одноколках. Из пехоты были выбраны лучшие стрелки и посажены на лошадей. Из лазутчиков Лебедев доверял только тем, которые почему-нибудь были озлоблены против Кенисары, лучше следили за ним, наверняка знали его силы и место кочевок: это давало Лебедеву возможность часто с ним встречаться и никогда не позволять застать себя врасплох. Лебедев прослыл среди киргизов «батырем», им казалось просто чудом, как это он так успешно мог преследовать «непобедимого отца величия!».
К сожалению Лебедева отозвали в Оренбург, а на его место назначили полковника Дуниковского. Дерзость Кенисары сейчас же обнаружилась: на рыбных ловлях в степи были захвачены русские
