Шрифт:
Закладка:
— Правда, устал я что-то от бродяжничества. И наукой не мешало бы подзаняться. На следующей неделе выхожу на работу в Институт органической химии, попробую защитить диссертацию и осесть… А вы? Вы-то что празднуете?
— Великую победу науки, — торжественно произнесла Анита, она уже слегка захмелела. — Мой муж войдет в анналы медицины как один из создателей высокоэффективных, спасительных для человечества лекарств.
— Ну, уж ты хватила, — запротестовал Виттиг. — Преувеличиваешь на радостях.
— Вы медик?
— Да, фармаколог.
— Любопытная область. Чем же конкретно вы занимаетесь, можно узнать?
— Можно.
— Фред, хотя бы сегодня избавь нас от этих разговоров. Если коротко, то слушай: они работают над особым анестетиком, у которого просто куча достоинств, — сказала Анита. — А от долгого доклада прошу меня уволить.
Виттиг добродушно улыбнулся. Жене он неоднократно рассказывал о своих проблемах, даже весьма подробно. Она внимательно слушала, а он, давая вслух пояснения, еще раз обдумывал и взвешивал детали проекта.
— Я слушатель благодарный.
— Полагаю все-таки, не здесь и не сейчас, — покачал головой Виттиг; он не имел ни малейшего желания сию же минуту пускаться в объяснения. Решили ведь: ни слова о работе.
— Разве в области анестетиков еще не все открыто? — опять начал Штрубе.
— Отнюдь, там непочатый край возможностей, — сказал Виттиг. — Но наш препарат не только анестетик, сфера его применения гораздо шире.
— Да ну? — удивилась Анита. — Об этом и я не знаю.
— И незачем тебе все знать. Не стоит очень уж посвящать женщин в свои дела, вы согласны?
Анита для порядка немножко повозмущалась, а Штрубе заказал еще бутылку вина. О танцах они думать забыли. Виттиг рассказал о хорошей эффективности препарата РМ-089 при эпилептических и прочих судорогах, а главное — при столбняке.
— А что это за штука? — спросил Штрубе.
Но тут Виттиг забастовал: все, хватит! К тому же у него разыгрался аппетит, и он с удовольствием съел бы сейчас цыпленка — аромат из гриль-бара дразнил обоняние. Поэтому ответ его был предельно краток:
— Столбняк — это заболевание, вызываемое возбудителем, который нередко находится в земле, и сопряженное с обширными мышечными спазмами.
— Опасное?
— Очень. Если не лечить, смертность достигает девяноста процентов.
После этого фармаколог увел Аниту и Штрубе в бар, где все трое уселись на высокие табуреты. Анита, сидя между ними, восторженно слушала с обеих сторон комплименты. И вообще, интереснейшее занятие — следить за подготовкой к трапезе: уже подали тарелки и приборы, а бройлеры еще крутятся на вертеле, но вот их наконец разделали…
— А что представляет собой РМ-089 с химической точки зрения? — спросил Штрубе, усердно жуя.
— Да, что? — подхватила Анита.
— С этим вам придется потерпеть до нашей первой публикации.
— Хорошенькое дело! Вместо того чтобы расширить кругозор любознательных химиков, господин медик окутывает все мраком молчания, — заворчала Анита. — Зазнался совсем. Верно, Фред?
Фред Штрубе усмехнулся. Цыплята таяли во рту и требовали самого пристального внимания. А поскольку их щедро сдобрили пряностями, хороший глоток в кают-баре выше этажом был просто необходим. О РМ-089 больше не вспоминали.
Штрубе попрощался как-то вдруг, неожиданно. Напрасно Виттиги уговаривали его остаться, напрасно повторяли, что ведь домой они решили идти не сегодня, а завтра, бар-то как-никак ночной. Он ушел, пообещав вскоре зайти в гости.
— Симпатичный малый, — сказала Анита мужу. — Не захотел больше мешать и быстренько удалился. Впрочем, он всегда был такой. — Она заговорила спокойнее, без прежней показной веселости, и взгляд ее стал отсутствующим, «далеким», по выражению Виттига.
— Вернись, — сказал он, — ты что-то размечталась. Гляди, еще влюбишься.
— Ну что ты, — засмеялась она, — у меня же есть ты. И не преувеличивай. Просто в свое время он здорово мне помогал со стехиометрией и термодинамикой. Я этих предметов как огня боялась. Конечно, он по мне вздыхал, но — на расстоянии. Между нами ничего не было.
После долгой паузы Виттиг опять заговорил о Штрубе:
— Где-то я его видел не так давно. Не помню только — когда и где именно.
Она удивленно взглянула на него.
— Так ли уж это важно? Пойдем-ка лучше потанцуем.
Майор Бауэр слушал Виттига не перебивая. Время от времени он отмечал в мыслях тот или иной факт, а когда Виттиг замолчал, спросил:
— Вы не вспомнили, когда видели бывшего сокурсника своей жены?
Виттиг покачал головой.
— Нет, не вспомнил. Я ведь не думал об этом. До сегодняшнего дня.
— Если вспомните, будьте добры, сообщите мне по телефону. Опережая ваш вопрос, сразу скажу: я не знаю, важно это или нет. Но нам может пригодиться любой мелкий факт… Почему Штрубе так неожиданно ушел? Может, была какая-то особая причина? И в котором часу это случилось?
— Ушел он и правда довольно-таки неожиданно. Но причины я не знаю. Наверно, мы с ним чуточку захмелели. Не тут ли кроется причина?.. А случилось это, по-моему, незадолго до полуночи.
— Вы уверены?
— Да, мы еще шутили, что не пойдем сегодня домой.
— И, судя по всему, не пошли.
Бауэр добродушно усмехнулся: Виттиг даже побриться не успел. Откланявшись, майор кратчайшей дорогой поехал в управление.
4
Майор Бауэр поставил кофейную чашку на край письменного стола, рядом с телефоном. Он разбирал бумаги. Стемнело, уже зажгли электричество. Взгляд его скользнул по циферблату наручных часов, машинально отметил время. За этот первый день набралась уже огромная кипа свидетельских показаний. Вместе с обер-лейтенантом Гайером он ждал сейчас результатов вскрытия. Целый день ни минуты покоя, все работали не покладая рук.
В дверь постучали. Вошел доктор Вендланд. Он устало опустился в кресло, поставил на колени портфель и начал искать в нем бумаги.
— Ну, что скажете, доктор? — спросил Бауэр.
Гайер с любопытством придвинулся ближе; доктор Вендланд раскрыл скоросшиватель.
— Лора Гальбах была вполне здорова, — сказал он, — и ждала ребенка. Мы обнаружили трехмесячную беременность. Все прочее без особых изменений. Убийца был несколько выше ее, так как пулевой канал идет сверху вниз. Выстрел произведен с расстояния меньше двух метров. Следов пороховой пыли на одежде убитой не найдено. Пуля пробила правое предсердие, что и вызвало мгновенную смерть. Время смерти — от начала первого почти до часу ночи. У меня все, товарищ майор.
— Значит, все произошло в пределах минут сорока, так?
Вендланд кивнул. Вытащил из кармана пачку сигарет, все трое закурили, хотя на сегодня это, пожалуй, было уже лишнее.
— А пуля? — спросил майор.
— Тут она, при мне. Ну, держитесь: стреляли из «Макарова». Ошибка исключена.
Он положил на стол пластиковый мешочек с пулей.
