Я следую примеру Гейба и прохожу в раздевалку, чтобы бросить свою сумку в шкафчик, который мне выделили, — на нем уже висит бирка с надписью «Фоллоуз». Там лежит форма и листок бумаги с комбинацией от шкафчика.

Другие девочки смеются и разговаривают, переодеваясь в форму, и я не могу не заметить, что все они выглядят очень подтянутыми. Меня никогда не волновало мнение других людей обо мне настолько, чтобы я стеснялась своего тела, но, черт возьми, я никогда раньше так не осознавала своих недостатков.

Я сейчас умру.

Шорты слишком короткие, а футболка слишком длинная, так что кажется, что на мне вообще нет нижнего белья. Никто из других девушек не пытается заговорить со мной, но все они оглядывают меня, словно больную, шепчут и бормочут, даже не пытаясь вникнуть в суть.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем выйти обратно в тренировочный зал, просто чтобы взять себя в руки и попытаться найти внутреннюю силу, чтобы пройти через это, но… ничего. Внутри меня нет тайного колодца, переполненного стойкостью и уверенностью.

Зато есть куча ворчливости и ненависти к себе, так что я могу просто потянуться к ним и надеяться на лучшее.

Гейб прислонился к стене у раздевалки, смеется и шутит с несколькими своими друзьями из футбольной команды. Они все затихают, когда я выхожу, бросая взгляды друг на друга, как будто все они телепатически говорят о том, какое я дерьмо. Блядь, они могут так и делать, насколько я знаю.

— Я уже собирался зайти туда за тобой. Ты не можешь спрятаться от Вивиана, знаешь ли. Он бы просто пришел туда за тобой.

Я пожимаю плечами и пытаюсь скрыть свой шок от того, что этот твердолобый Вивиан – мужчина. Конечно, это будет другой мужчина, который будет здесь, чтобы помыкать мной и разрушать мою жизнь. Гейб закатывает глаза на мое молчание, устраивая шоу для своих друзей, потому что он явно не хочет, чтобы они знали, как сильно его ранит мой отказ. Для меня это так очевидно, но они все начинают шутить о его дефектной Связной, как будто я не стою здесь и не слушаю.

Чертовы свиньи.

Я отхожу от них, направляясь вперёд, чтобы найти Грифона, стоящего там в тактическом снаряжении с очень старым, очень круглым мужчиной, который выглядит так, будто он зол на весь мир, что проснулся сегодня утром и вынужден общаться со студентами колледжа.

Я понимаю его, потому что чувствую себя точно так же.

Грифон смотрит на меня холодными, незаинтересованными глазами, а затем отводит взгляд, что совсем не нравится моим узам, но я отбрасываю это чувство в сторону. Вивиан проявляет ко мне гораздо больший интерес, хмурясь и смотря на меня.

— Ты — Связная? Выглядишь лет на двенадцать, ты уверена, что достаточно взрослая, чтобы быть здесь?

Я скрещиваю руки на груди. — Неа, я могу уйти?

Грифон игнорирует мое нахальство и обходит меня, чтобы начать отдавать приказы остальным ученикам, направляя их на тренировку, вместо которой я бы предпочла, чтобы Сейдж подожгла меня, чтобы закончить ее.

Когда Грифон возвращается, Вивиан еще раз оглядывает меня и говорит: — Я ожидал большего. Какой у тебя дар? У тебя должно быть что-то хорошее для меня.

Для него? Это чертовски странно. Я пожимаю плечами. — Ничего. У меня для вас ничего нет.

Глаза Грифона переходят на мои, когда он хмурится, но он не комментирует, что я, наконец, подтверждаю все их худшие кошмары, что я бездарная Связная.

Черт, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой.

Глаза Вивиана сужаются еще больше, пока не становятся почти закрытыми, его рот опускается вниз: — Я выработаю в тебе послушание, знаешь ли. Ты сломаешься до конца дня, я уверен.

Боже, наверняка. Мне повезет, если я продержусь десять минут, но я не даю ему возможности сказать это. Я просто жду, когда он начнет меня направлять.

Это намного хуже, чем я думала.

Вивиан заставляет меня пройти круг, чтобы он мог оценить мою физическую форму, и мои легкие кричат уже через минуту. К получасу я уже не чувствую ног. К часу я чувствую вкус крови и вижу белые точки в уголках зрения.

Только благодаря своей упрямой воле я продолжаю идти.

Когда Грифон резко свистит в свисток, сигнализируя об окончании этой части тренировки, я в шоке обнаруживаю, что я единственная, кто все еще тренируется, все остальные сидят вокруг, пьют воду и смотрят, как я потею на орбитреке.

Я хочу рухнуть на пол, но тут Грифон зовет: — Разминка закончена, тащите свои задницы в комнату управления, чтобы мы могли просмотреть план сегодняшнего урока.

Разминка?

Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

Я хочу убить кого-то, я хочу этого так сильно, что мой дар бушует в моей груди, и я должна сказать ему, чтобы он затих, потому что я не могу взорваться прямо сейчас, или когда-либо.

Мне требуется три попытки, чтобы заставить свои ноги работать, но я спотыкаюсь, следуя за группой и проходя через здание, пока мы не оказываемся в комнате управления, которая выглядит как зал заседаний, заполненный экранами безопасности. Все они включены и показывают пустые полосы препятствий, изображения мелькают до тех пор, пока мне не хочется плакать, каждая из них выглядит так, что пройти ее невозможно.

Гейб прислонился к стене рядом со мной, его взгляд устремлен на Грифона, он потягивает воду из своей бутылки. Я бы не отказалась, но я ни за что не попрошу его. Не сейчас, когда мы заперты в этой комнате с еще как минимум пятьюдесятью студентами, и все они слушают и осуждают меня, потому что весь кампус услышит о том, что он сказал мне, чтобы я засунул его себе в рот.