– Слушаюсь, товарищ военврач! – козырнул Будаев.

Дверь дома, в котором жила Сима, оказалась распахнутой настежь. Как и все смотревшие на улицу окна. Маруся прошла через сени и очутилась в ярко освещенной комнате, которая, видимо, служила гостиной. По комнате гулял сквозняк. На диване, укрытая клетчатым пледом так, что торчал только заострившийся нос, лежала с закрытыми глазами Серафима. Возле нее, кутаясь в пуховый платок, сидела Катя.

– Как она? – с тревогой спросила Маруся.

– Пришла в себя! – успокоила ее Катерина. – Фельдшер «скорой» сказал, что легко отделалась. Легким испугом, как говорится. Хотя испугом отделалась скорее я, причем не таким уж и легким… Тут уже, по-моему, выстудилось все, можешь окошки позакрывать?

– А что вообще случилось? Катюш, по порядку можешь рассказать? – попросила Маруся, закрывая окна.

– У меня сегодня, как тебе известно, ночное дежурство, – поправляя на Симе плед, начала Катя. – Разнесла больным таблетки, работы особо не было, ну, я и решила книжку почитать. Полезла в сумку, а книжки-то и нету! Дома забыла. Ах, память моя девичья!

– Кать, а ближе к делу можно? – нетерпеливо перебила Маруся.

– Ты просила рассказывать по порядку, я по порядку и рассказываю! Решила я, значит, быстренько сбегать домой за книжкой. В дом зашла и сразу почувствовала неладное. В комнате дымка сизая плавает, с мороза сразу в нос шибануло. Вижу, Симка на диване лежит, бледная как стенка. Я к ней, давай будить, а она не просыпается! Я нашатырь ей под нос сунула. Она очнулась, закашлялась, за грудь схватилась, слова сказать не может… Признаки отравления угарным газом налицо!

– Кошмар… И что ты?

– Закутала Симку в плед, вытащила на крыльцо, она еле-еле ноги волочила. Вызвала «скорую», потом тебе позвонила, хорошо еще, что у Симы телефон проведен. Если б к автомату пришлось бежать, даже не знаю, как бы я успела… Потом окна-двери пооткрывала. А, еще позвонила в госпиталь, попросила меня подменить, какое уж тут дежурство! Кстати, в «скорой» сказали, что я все сделала правильно, – похвалилась Катя, – и что если б не я, то все могло закончиться гораздо печальнее.

– Конечно, правильно, Катюш, ты же у нас профессионал, – поддакнула Маруся.

– Каюсь, зря я тебя дернула, ты уж прости, Марусь, – повинилась Катерина. – Сдуру побоялась не справиться одна…

– Ты все сделала правильно, – повторила Маруся. – Но как Сима могла угореть? У тебя есть предположения?

– Печку видишь? – Катя кивком указала на голландскую печь, занимавшую угол комнаты. – Думаю, Сима задвижку печки закрыла раньше времени, когда дрова еще не прогорели. Или дымоход забился. Хотя дымоход чистили недавно…

– А раньше у нее такое случалось? – понизив на всякий случай голос, уточнила Маруся.

– Да кто ж ее знает, горемычную? – пожала плечами Катя. – На моей памяти она первый раз угорела.

– Не случалось такого еще ни разу, – подала из-под пледа слабый голос Серафима. – Я умею с печкой обращаться, с какого перепугу я стану шибер закрывать, пока дрова не прогорели?

– Симочка, ты как себя чувствуешь? – заботливо спросила Катя. – Тебе принести чего-нибудь? Чайку сладенького и горяченького хочешь?

– Сима, тебе лучше? – склонилась над пострадавшей Маруся. – Ты права, Катюш, надо напоить ее чаем. Сделаешь? Сима, приподняться можешь? Еще одну подушку подмощу, тебе так удобней будет чай пить.

Серафима, держа обеими руками кружку и прихлебывая пахнущий жасмином чай, рассказала, что пришла с работы, затопила голландку, поужинала. Затем села шить себе к новогодним праздникам платье, на столике у окна действительно стояла старенькая швейная машинка, вокруг которой были разложены разного размера и формы лоскуты голубого крепдешина. На точно таком же «Зингере» шили Марусины бабушка и мама, пыталась шить и сама Маруся – пока после нескольких не очень удачных проб и огромного количества ошибок не предпочла швейной машинке спицы и крючок…

От шитья Серафиму оторвал телефонный звонок. Дежурный из Дома офицеров сообщил, что в библиотеке, по-видимому, прорвало трубу, заливает первый этаж, а она, Сима, уходя, забыла сдать ключ.

– Я, конечно, в ужасе все бросила, дом заперла и помчалась туда. Бегу и представляю, что в библиотеке уже, наверное, по колено воды, а в воде раскрытые книжки плавают и страницами шевелят, словно плавниками, – Сима всхлипнула, Катя погладила ее по плечу. – Оказалось, что там не трубу прорвало, а в рукомойнике засорилось сливное отверстие, а кран почему-то открученным остался. То есть я могу предположить, почему… Сегодня в том крыле, где библиотека, полдня не было воды, и, когда я уходила, все еще не было. Я несколько раз проверяла, не появилась ли. Но каждый раз кран тщательно закручивала. Перед уходом с работы тоже проверила – и кран закрутила, честно! И печную задвижку я всегда вовремя закрываю, я же не безголовая какая-нибудь!..

– А с ключом что? Ключ ты почему забыла сдать? – допытывалась Маруся.

– С ключом вообще какая-то ерунда вышла. Я прибежала в Дом офицеров – и давай у себя в сумочке ключ искать. А его нет! Я говорю дежурному: посмотри, мол, повнимательнее, может, ты его просто не на тот крючочек повесил. Так уже было. Он глянул – точно! Висит мой ключик на крючочке от кладовой! Смотреть надо хорошенько, прежде чем на невинного человека наговаривать! Сам перепутал крючочки, а меня обвинил в том, что ключ не сдала-а-а-а!..

Опасаясь, как бы Сима не ударилась в рев, Маруся попыталась удержать ее в конструктивном русле.

– А потом, Сим? Потом что было?

– Вернулась домой, уставшая, расстроенная, присела на диван и задремала, видимо… А что было дальше, вы уже знаете… Что ж такое делается в последнее время?! – вдруг заголосила Сима. – Кругом одни неприятности! То пожар, то потоп, то угарный газ! Правду говорят, я не женщина, а тридцать три несчастья!

Маруся и Катя переглянулись, Катя за спиной у Симы состроила гримаску и развела руками: дескать, что есть, то есть, трудно отрицать очевидное. Но Маруся все же попробовала:

– Ну что ты, Сима! Это всего лишь стечение обстоятельств. С каждым может случиться. И кто тебе сказал про тридцать три несчастья? Лично я не слышала, чтобы тебя кто-нибудь так называл.

– Леня называл, – прошептала Сима.

– А Леня – это…

– Мой парень, – еще тише добавила Сима.

– Надеюсь, твой Леня тебя не только критикует, но и поддерживает, – дипломатично заметила Катя.

– Он поддерживает, – заверила Серафима, – Леня говорит, что намерения у него самые серьезные. Он мне недавно очень красивый гарнитур подарил…

– Какой гарнитур? Белье? Импортное?! – не удержалась Катя.

– Нет, что ты, – бледные щеки Симы порозовели, – сережки и колечко. Только для сережек у меня уши не проколоты, а колечко великовато оказалось.