был знаком с ней ровно столько, сколько и с любым другим жителем купола. «Поскорей бы уже раздали визы, а то совсем скучнеет».

Неясно, за какие добрые дела, но следующим по подиуму прошелся Манкер Глит — высокомерный и заносчивый тип. Несколько раз случалось так, что за проступки, инициатором которых являлся именно он, расплачивались те, что почестнее, да понаивнее. Сейвен мог отдать руку на отсечение, что на экзамене, в составе группы А, Манкер ничего достойного не совершил. Однако же он был как-то связан с когортой инвесторов, а в этом ключе любые дальнейшие вопросы становились риторическими.

Следом Олаф поздравил еще двоих участников группы Д. Напряжение топчущегося на месте Зака, как показалось Сейвену, достигло предела. Вытянутыми по швам руками он отхлопывал по бедрам известный только ему ритм и, то и дело, вздрагивал всем телом.

— Зак Дейв!

На квик Зак обмер, но тут же и подскочил с возгласом: «Фой! Я ваш папа!»

«Хе-х. Я ваш папа? Что бы это могло значить? Что он такой молодец и всех сделал?» С изумлением Сейвен отметил, что улыбается и, спохватившись, стянул губы обратно. Украдкой осмотрелся. «Не увидел ли кто?» Но всеобщее внимание было устремлено на сцену, где в припадке радости бесновался Зак. Он широко улыбался, тряс руку Олафу так, что та едва не отрывалась, непрестанно хохотал и лез целоваться. Даже когда ему всучили визу, на прежнее место он вернулся не сразу. К всеобщему удивлению, Зак обошел всех визитаторов и каждому сунул руку. Причем половина общественности изумилась сумасбродной выходке, а остальная половина тому, что визитаторы ответили-таки на приветствие. «На волне изумления, надо полагать».

Когда предпоследним ларгом оказался не Сейвен, откуда-то всплыл мутный пузырёк беспокойства. «Чушь. Крайтер сделал ларгом себя и всю нашу группу. В этом сомнений быть не может». Сейвен внутренне содрогнулся, осознав, что, несмотря на правду, известную только ему, он не прочь обзавестись билетом в новую жизнь. «Распробовал? Теперь вкусно стало?» Он скрипнул зубами и чуть было не поддался желанию покинуть строй и выйти вон. Никогда еще он не чувствовал такого отвращения к самому себе.

— Сейвен Болферт!

«Сказать правду? Сейцикл! Непременно сказать!» Он сделал шаг и вышел из строя.

Зал ему аплодировал. Как и всякому другому, удостоившемуся сегодня чести зваться ларгом. Но аплодисменты казались Сейвену зловещими. Он вообразил, что все уже знают правду и вот здесь и сейцикл проверяют его — Сейвена. Испытывают на честность. И если он, как Крайтер, все скушает, пожмет руку Олафу, поклонится и спустится обратно, то тут же поднимется гвалт и его освистают. «Лжец! Вероломный обманщик!» Он слышал эти обвинения как наяву и уже верил им.

Как последний ларг он должен был произнести заключительное слово. Олаф вручил визу, пожал руку и жестом пригласил выступить. Люди притихли, ожидая, что же скажет самый молчаливый житель купола Бредби. Но он разглядывал пеструю публику и молчал. Взгляд его остановился на рожденных сегодня ларгах и тех, кому судьба дала от ворот поворот. Посмотрел на пылающее счастливой улыбкой лицо Зака, на блестящие глаза Лейлы, на Крайтера, который многозначительно ухмылялся. В этих лицах было что-то, что остановила Сейвена от давешнего порыва. В них он увидел свет. Увидел сбывшиеся мечты и новые, далеко идущие надежды. Он выдохнул, набрал в грудь воздуха и сказал в микрофон:

— Спасибо тем, результатами чьих стараний мы преодолели долгий путь и стали ларгами. Разочарований не будет. Мы обещаем.

Ненависть к аплодисментам обещала вот-вот материализоваться. Сейвен сжал кулаки покрепче, стиснул зубы, отчего губы превратились в узкую белесую нить, и медленно сошел вниз. Народное внимание отстало от него, но аплодисменты по инерции все еще звучали. В его честь.

В зале снова воцарилась тишина и Олаф вернулся к своему любимому делу:

— Десять ларгов. Неплохо, да? А следующий год обещает новые рекорды. С завтрашнего дня к семнадцатой сессии обучения приступит аж тридцать три доларга! И если отказников окажется больше, пускай даже треть, то все равно в будущем году вот на эту сцену взойдет по меньшей мере тринадцать новых воинов. Остальные же без дел не останутся, — он обвел взглядом выстроившихся перед ним выпускников. — Невозможно каждому стать ларгом, как нельзя любому быть рыбаком. Поверьте, работы хватит на всех. Мы навсегда останемся одной семьей, живущей под общей крышей, дышащей одним воздухом, стремящейся к одной цели. Сделать наш мир лучше, безопасней и… Свободнее. Свободным.

Он улыбнулся.

— В любом случае уже завтра новички отправятся на свое первое задание. Контракты уже подписаны и лежат у меня на столе, так что с утра я жду всех в своем кабинете. К пятому циклу. А сейцикл — отдыхайте. Сегодня ваш, хм, вечер.

* * *

С бокалом пальмового вина в руках Сейвен подпирал одну из колонн мантапама. Он слушал музыку, про себя оценивая каждую композицию по пятибалльной шкале, глазел по сторонам, оценивая наряды людей все по той же системе, и цедил напиток, сразу оценив его по достоинству. Он допивал уже третий бокал и, быть может, именно поэтому не торопился уходить с праздничного вечера.

Проходившая мимо разносчица, которая успела запомнить молодого ларга, не отходившего от колонны весь вечер, остановилась и предложила обновить бокал. Сейвен великодушно согласился. И вот, уже с четвертой порцией вина в руке и потеплевшим взглядом, он продолжал по-своему наслаждаться вечером.

В гуще событий заприметился Зак. Окруженный толпой, он что-то самозабвенно повествовал, размахивая руками. «Должно быть, треплется о своих достижениях в Лонции. Тоже мне, герой без подвига». Крайтер оживленно беседовал с Олафом. «Откуда же у вас такая связь близкая?.. Не оказалось бы, что наш драгоценный протектор отец Крайтеру. Вот шороху-то будет». У края сцены Сейвен мельком заметил Лейлу, которая громко аплодировала и что-то кричала всякий раз, когда артисты завершали очередную композицию. «Вливается наша новенькая потихоньку».

Немного погодя пришло время танцев. Стульями огородили импровизированную площадку на которой, сначала нерешительно, но затем все бойче, стали кружиться пары. Толпа хлынула к границам площадки, отчего зала мигом опустела. Разглядывать стало некого и Сейвен тогда уставился в бокал с вином.

С полнарна ничего не происходило, но вдруг в золотистом хмельном напитке неожиданно добавилось синего. Он поднял голову и его взгляд встретился со взглядом Диз. Наставница стояла сложив руки за спиной и пристально смотрела на Сейвена. Потом она шагнула раз-другой и оказалась вплотную настолько, что костяшки его пальцев, сжимающих бокал, коснулись ее груди. Сейвен предпочел отхлебнуть вина.

— А ты почему не танцуешь? — спросила она тоном, будто Сейвен