Варя сделала глубокий вдох.

– А знаешь, порой мне кажется, что мне даже повезло. Я всю жизнь просидела за книжками, мечтая о том, что я попаду в хотя бы незначительное, но приключение. Но мне всегда казалось, что я найду брошенного ребенка, или спасу кого-то от смерти. Найду клад, в конце концов. Но это. Это слишком. Я обычный человек, ничем не примечательный, почему это случилось со мной?

Варя рассуждала скорее в слух, чем говорила с Лео. От шума ветра он практически не слушал ее, а если и слушал, то отвечать не собирался.

За окном появились не радужные пейзажи: домики из фанеры и с занавесками в виде одеял, стояли друг на друге, поддерживаемые какой-то невидимой силой. Казалось, что дунь ветер и, как домик поросят, они разлетятся во все стороны. Молодые парни, в майках и шортах, босые и грязные, провожали дорогую машину ненавистными взглядами. Остановись они здесь и сейчас, фортуна явно будет не на их стороне.

Трущобы плавно переходили в дисконтные магазины, а те в промышленную зону, и снова все перемешивалось: трущобы, магазины, здания с разбитыми окнами. Люди с тележками, украденными из супермаркета, выкрикивали неразборчивые слова в адрес Альфа-Ромео.

Варя невольно вжалась в кресло.

– Что случилось? Мне казалось, еще недавно ты планировала умереть, а теперь бомжей боишься?

Варя скривила рот, не желая комментировать слова Лео.

Он посмотрел на нее, и в свете солнечных лучей, его глаза стали еще светлее.

– Факундо Арана! – произнесла Варя.

– Что? – усмехнулся Лео. – Что за черт? С чего это тебе упоминать главного героя-любовника мыльных опер Аргентины?

– Я это сказала вслух, да?

– Похоже на то? Но мне все равно не понятно, при чем тут он? Если ты его увидела, то это точно не Арана! Он не станет расхаживать по таким районам!

– О Господи, – Варя залилась краской и закрыла лицо ладонями. – Я это сказала, потому что считаю, что ты на него похож… – Она убрала одну руку и приоткрыла глаз, чтобы оценить реакцию Лео.

Тот залился громким смехом, и потер подбородок.

– Да…Приедем домой, сразу же побреюсь. Скажешь еще… Факундо Арана. Да ему в два раза больше лет, чем мне! И откуда вообще тебе известно его имя? Ты разве, не в Москве выросла?

–Э… В тот то и дело. В Москве. И как каждая мечтательная девушка, пик юности которой пришелся на конец девяностых, я смотрела все сериалы с этим актером…Мы…Мы можем закрыть эту тему?

– Да, пожалуйста, – он еще раз провел рукой по щеке, и усмехнулся. – Приеду, незамедлительно побреюсь.

По пути они пару раз остановились на заправке, чтобы выпить по чашечке кофе и съесть по бутерброду. Варя удивилась, насытившись всего одним маленьким бутербродом, и даже не доев его. Раньше она уплела бы парочку таких, и еще косилась бы на полку с пирожными. Сейчас же от одной мысли о жирном креме с неприменным дульсе лече ей становилось тошно.

Вместе с остановками, расстояние в шестьсот пятьдесят километров они преодолели всего за пять часов. И все это время Лео развлекал Варю смешными рассказами о своем детстве и о жизни в доме родителей. Поэтому, когда они подъехали по гравию к высоченному резному деревянному забору, она уже имела представление о своей новой семье. Но никакие рассказы не могли подготовить ее к тому, что предстало ее взору, как только Лео вышел из машины и, подойдя к можжевеловому кусту, дернул его за одну из веток. Куст ожил и почему-то отъехал в сторону, пропуская их во двор.

– Это что такое было? – спросила Варя, задыхаясь от смеха. – Все страннее и страннее…

– А, да это еще ерунда. Думаю, тебе понравится здесь. Хотя, Флор ненавидела этот дом с его странностями. Куст, к слову, искусственный и уже изрядно потрепанный. Я потом покажу тебе за какую ветку дергать. А то, бывает, у нас гости у порога минут по двадцать стоят, дергают за ветки. Папино изобретение. Двольно бесполезное. У нас есть камера у входа, там же кнопка, которой можно открыть калитку. Но мы никогда этого не делаем. Это весело. Сначала гость улыбается, потом улыбка постепенно погасает, и вовсе исчезает, а по губам можно иногда прочесть вовсе не литературные слова. У нас есть целая подборка видео со знакомыми, борющимися с можжевеловым кустом.

Лео было забавно рассказывать Флор вещи, которые она и так прекрасно знала. Но когда он не смотрел на нее, то понимал, что с ним совсем другой, незнакомый человек.

Они прошли по узенькой тропинке, выстланной самодельной плиткой из обломков посуды и камушков, залитых цементом. Плитка была вся разного размера, и кое-где пробивалась трава. Цветов во дворе не было, зато был идеально подстриженный газон.

– Я еще не видела таких ровных газонов.

Лео закатил глаза.

– Отец каждый день бегает с ножницами и подстригает травинки, выбивающиеся хотя бы на полмиллиметра. Честное слово, иногда мне хочется просто взять лопату и перекопать здесь все.

Варя подняла глаза от газона и остановилась как вкопанная.

– Что за черт? – искренне пробормотала она.

Ее взору предстала какая-то галиматья, а не дом. Все окна формой были похожи на расплывшиеся часы Сальвадора Дали, впрочем, как и дверь, которую за, мягко говоря, нестандартным фасадом в виде рыбьей головы с открытой пастью, где, собственно и находился вход, было не легко распознать.

Лео улыбался, наблюдая за реакцией Вари. Он все больше и больше убеждался в том, что она здесь в первый раз. С грустью он подумал, что даже рад, что она не помнит ничего из своей прошлой жизни, которая была далеко не сахар. В двенадцать лет у Флор умерла родная мама, отец же, дядя Лео по отцовской линии, стал безбожно пить, потеряв любимую жену. И когда ему потребовалась операция на печень, то по группе крови выяснилось, что Флор никак не может быть его…У обоих – у него и его жены, группа крови вторая, а у Флор четвертая. Вот так, узнав о предательстве единственной в своей жизни женщины, он передал опеку на брата, который умолял не отдавать девочку в детский дом. Где он сейчас находится и чем занимается – известно только ему, и Господу Богу.

Флор была забитой, необщительной девочкой. Она привыкла вести себя ниже воды, тише травы в обществе вечно пьяного «отца». А когда он отказался от нее в самый тяжелой период ее жизни, то это совсем надломило ее. Она долго не верила в историю про то, что ее отец кто-то другой, пока не обнаружила в коробках с вещами матери ее дневник. Он-то все и прояснил. Отцом Флор был Фернандо Ариас, на поиски которого она и отправилась в Мадрид. А сумасшедшие приемные родители, из страха обидеть ее и причинить ей еще больше вреда, только поддержали Флор. В Мадриде жила сестра Моники, матери Лео – она-то и взяла девочку к себе. Не имея собственных детей, Мелисса все силы отдавала бизнесу, и когда ее не стало два года назад, то практически все наследство, за исключением дома, который достался благотворительной организации, перешло именно Флор. А это была нехилая сумма денег.