Шрифт:
Закладка:
«Да», – коротко ответил Хварит.
«Хорошо. Кстати, ты уже потренировался в пении?» – решил снова включиться в диалог Кару.
«Да мне как-то неловко этим заниматься», – смущённо произнёс Хварит.
Вдруг Кару перестал использовать нирым и произнёс голосом:
– Пой!
Хварит в растерянности уставился на него. Они шли по главной улице Хатенграджа. Вокруг было слишком много народу, поэтому Хварит не решился ответить ему тем же способом.
«Здесь? Вы с ума сошли?» – немного пригнувшись, шёпотом произнёс он.
– Хварит, если бы я думал, что твоё пение привлечёт внимание других, я бы не попросил тебя сделать это.
«Но ведь эта песня понадобится мне только в лесу, чтобы меня нашли среди пения птиц и звуков других животных. А мы здесь, в городе», – Хварит пытался хоть как-то отговорить сопровождающего от задуманного.
– Тем лучше. Здесь все общаются с помощью нирыма, поэтому никому нет дела до окружающих звуков. Сам посмотри: я разговариваю с тобой громким голосом, но ведь никто не обращает на нас внимания, так ведь?
Хварит огляделся по сторонам и был вынужден признать, что Кару был прав. Должно быть, он действительно говорил очень громко, раз молодой нас мог отчётливо слышать каждое слово, но при этом окружающие не обращали на них никакого внимания.
Но даже несмотря на это, Хварит никак не мог начать петь. Он никогда не испытывал никаких положительных эмоций во время пения, оно казалось ему странным, неуместным и даже в некотором роде раздражающим. После того как Кару всё же настоял на своём, Хварит с трудом издал несколько звуков, отдалённо напоминающих пение. К его удивлению, никто действительно не обратил на это никакого внимания. Всё как и сказал Кару. Он попробовал запеть немного громче, но вновь не заметил на себе даже равнодушного взгляда прохожих. Окончательно расслабившись, он радостно посмотрел на Кару, и тот едва заметно кивнул ему. Хварит подумал о том, что его пение можно сравнить с шапкой-невидимкой токкэби. Как только токкэби надевает её, он становится невидимым для других токкэби и может делать всё, что угодно. Точно так же другие наги не слышали песню Хварита, словно на нём была надета эта шапка. (На самом деле они всё слышали, просто звук был настолько тихим, что никто не обращал на него внимания.) Хварит почувствовал уверенность в себе и запел ещё громче. Свачи и Кару переглянулись и одновременно подумали про себя, что это даже хорошо, что другие не могут услышать эту песню. Во всех смыслах.
Рюн Фей с ошарашенным видом повернулся в сторону, откуда доносился звук. И удивило его даже не столько само звучание голоса Хварита, сколько абсолютно невменяемый набор слов, которые тот зачем-то последовательно произносил. «Гнилые конечности? Король? Пробуди дух? Что вообще весь этот бред значит?» – качая головой, отчаянно пытался понять Рюн. В это время в груди всё усиливалось таинственное чувство, природу которого он никак не мог объяснить.
Вдруг до него наконец дошло: «Музыка… Это песня!»
Рюн выскочил на балкон и, схватившись за перила, перекинулся через них настолько, насколько это было возможно, однако звук уже исчез. Он хотел выбежать к Хвариту, но вовремя понял, что это желание будет довольно сложно воплотить в реальность. Крайне опасно для несовершеннолетнего нага выходить из дома без сопровождения. Хварит был прав, когда говорил, что вдали от клана Рюн легко может стать жертвой для других охотников. Рассуждая о возможных безопасных способах выхода из дома, Рюн подумал о том, что в клане Фэй было много и других мужчин, кроме его сопровождающих, однако ему совсем не хотелось просить их о помощи. Оставался последний вариант с тётушками и сёстрами, но никто из них точно не вышел бы на улицу ради своего младшего родственника.
«Могу я войти, Рюн?»
Уловив нирым, исходящий из-за двери, Рюн тут же вспомнил, что кое-кто всё же мог бы ему помочь. Но на это была нужна веская причина, так просто он не мог попросить о помощи.
«Войдите», – ответил Рюн, поспешно выходя на середину комнаты.
Дверь открылась. Взгляд Рюна был опущен, поэтому он мог видеть только пару изящных ног, которые медленно прошли по комнате и остановились прямо перед ним. Ему пришлось ещё сильнее опустить голову, чтобы случайно не встретиться взглядом с вошедшей нагиней.
«Подними голову, Рюн. Иначе шея будет болеть», – по-доброму ответила ему незваная гостья.
Получив разрешение, Рюн медленно поднял голову. Прямо сейчас на него смотрели широко открытые, будто от удивления, глаза, выражение которых он знал очень хорошо. На губах гостьи как всегда играла лёгкая улыбка, придававшая лицу особый шарм. Рюн открыл свой разум:
«Что случилось, Само?»
«Мне передали, что Хварит только что ушёл. Я думала, он задержится у нас на подольше. Прошло ещё не так много времени, может, мне позвать его обратно?»
Рюн почти согласился на предложение сестры, как вдруг неожиданно выпалил: «В этом нет необходимости».
Само снова удивлённо посмотрела на Рюна, после чего легко кивнула головой и села на стул. Рюн остался на своём месте.
«Ты собираешься стоять до тех пор, пока я не скажу тебе сесть?» – Казалось, она была чем-то обеспокоена.
«Конечно».
«Садись, Рюн Фэй», – чуть более настойчиво произнесла она.
Рюн сел на стул. Несмотря на то что рядом был её брат, по выражению лица Само казалось, будто она не знает, что делать дальше. Через некоторое время Рюн тихо произнёс: «Пожалуйста, перестаньте называть меня Фэй».
«Почему? Ты всё ещё в нашем клане», – искренне удивилась она.
«Осталось всего девять дней».
«И до тех пор ты – Фэй». – Снова повисло молчание.
Рюн больше не хотел спорить, поэтому жестом показал, что больше не намерен обсуждать эту тему. Само же расценила такое поведение по-другому: для неё это было проявлением слабости характера, когда проще подчиниться, чем спорить и отстаивать свою точку зрения.
«Ты знаешь, это ведь я пригласила Хварита», – наконец призналась Само о причине своего визита.
«Вот как. Тогда поздравляю, вы добились успеха. Говорят, аж двое сопровождающих Хварита остались в нашем клане. Мадам Дюсэна должно быть вне себя от ярости». – На лице Рюна появилась кривая улыбка.
Смутившись ненадолго, Само быстро пришла в себя и огорчённо ответила:
«Рюн, я позвала Хварита не для того, чтобы переманить мужчин в наш клан».
«Дюсэна Макероу явно думает по-другому».
«Независимо от того,
