слез с крыши, как говорится, с сердцем, разбитым на сто кусков. Но это не помешало ему галопом съездить на ослике за травой. Мать за это время вскипятила чай и подоила корову. Дурды-ага, выпив чайник чаю, отправился к себе в мастерскую.

Как только мать вошла в комнату, неся ведро с молоком, Реджеп подошел к ней. Слезы появились на его глазах. Он знал, что мать любит его и никогда ни в чем не откажет, если он хорошенько попросит.

— Мама, хоть ты отцу сказала бы: пусть отвезет меня в Ашхабад!

— Ой, сыночек, что это ты задумал — в Ашхабад! — сказала Шекер-эдже. — Учился в ауле и еще поучись. Дома-то лучше.

— Там совсем другое, мама. Ты не понимаешь: там мастерить научат! — убеждал Реджеп. — Учитель советовал мне, и Чарыяр тоже говорил, что я обязательно в город должен ехать. До Ашхабада совсем недалеко, мама. Я буду часто приезжать к тебе, не дам тебе скучать. Ладно? Ты только скажи отцу! Скажешь?

— Так и быть, милый сынок, не могу отказать тебе, — призналась мать. — Не хочу тебя обижать, а может быть, и к лучшему, если ремеслу научишься. Я скажу отцу.

— Обязательно скажи!

Довольный своей удачей, мальчик мигом успокоился. Весь день он старался угодить матери. На другое утро, еще затемно, Реджеп услышал над головой голос отца:

— Кетчал, вставай, Кетчал! Если вправду собираешься в город — собирайся! Оказывается, колхозная машина скоро в Ашхабад пойдет.

Реджеп открыл глаза и быстро, с сильно бьющимся сердцем, вскочил с топчана. Перед ним стоял отец в новом халате и новой папахе.

12

Колхозный грузовик, в кузове которого сидел Реджеп и его отец, к полудню подкатил к западной окраине Ашхабада. Впервые Реджеп видел многооконные корпуса студенческого городка, впервые его взору открылись просторы длинных улиц столицы. На каждой улице встречалось что-нибудь неожиданное: парки, большой дом, ворота с красивой аркой, огромные трубы, из которых валил густой дым. Не успеешь всего охватить глазами. По тротуарам в разных направлениях шли люди: мужчины в белых костюмах, женщины и девушки в разноцветных платьях. Вот какой он, Ашхабад! Сколько народу на улицах! Непонятно, как только жители находят свои дома в бесконечных разветвлениях и перекрестках улиц. Все было ново, действовало ошеломляюще, и в то же время все привлекало внимание и тянуло к себе. То, что мальчик видел сейчас, напоминало кадры кинолент и картинки из книг.

«Хорошо учиться в таком городе! — подумал он. — Я буду самым счастливым человеком, если меня примут в ремесленную школу».

Навстречу грузовику по асфальту мчались автобусы, часто встречались легковые машины. Как ни смотри, всего не пересмотришь на ходу, а главное — так много людей, и люди все незнакомые. Среди идущих по тротуару девочек было много таких, которые напоминали Реджепу дочь учителя. Втайне он ожидал, что одна из этих одетых в легкие платьица девочек сойдет с тротуара, поднимет руку перед грузовиком и крикнет: «Реджеп-Кетчал, здравствуй!» И эта девочка, конечно, окажется дочерью учителя. Но шофер гнал слишком быстро, никто не кричал приветственных слов Реджепу…

Свернули в боковую улицу, направо, потом в переулок. Остановились. Шофер вылез из кабины и сказал:

— Приехали, Дурды-ага! Тебе как раз сюда, в это здание.

Дурды-ага слез, сын подал ему тяжелые ковровые сумы и легко спрыгнул на мостовую. Реджеп туже подтянул кушак на халате и пошел за отцом. Открыв калитку возле больших ворот, Дурды-ага кашлянул и осторожно просунул туда голову.

— Кого вам нужно? — спросили со двора.

Дурды-ага увидел невысокого старичка, сидевшего с газетой в руках на скамье под деревом.

— Мне никого не надо, — степенно сказал колхозник. — Я своего мальчишку привез — вот он, тут, со мной, хочу в учение сдать.

Объяснившись таким образом, Дурды-ага про себя решил, что добрая половина дела сделана. Обернувшись он кликнул сына:

— Реджеп, иди-ка сюда!

Мальчик, успевший прочитать вывеску у калитки, смотрел уже в другую сторону. По улице шла колонна ребят такого же примерно возраста, как и он. Они приближались к воротам, у которых стояли Дурды-ага и Реджеп. Ребята были одеты в одинаковые гимнастерки, брюки и форменные картузы, шагали в ногу. Реджеп не отрывал от них восхищенных глаз. Колонна на минуту задержалась, пока старичок отворял ворота, затем прошла во двор, к подъезду двухэтажного здания. Реджеп грустно посмотрел им вслед и сказал стоявшему рядом отцу:

— Меня не примут!

— Почему же не примут? — спросил отец.

— Разве ты не видел, какие они? — сын указал пальцем на учащихся. — Как командиры!

— И ты такой же будешь, сынок, — утешал Дурды-ага. — Приоденешься, порядку научишься — не хуже других пойдешь в ряду. Идем-ка туда, за ними.

Старичок-сторож повел их на второй этаж, в канцелярию. Войдя в кабинет, Дурды-ага от дверей приветствовал сидевшего в кресле полного смуглолицего человека. Тот привстал навстречу, протянул руку, радушно сказал:

— Салям, салям, яшули!

Реджеп стоял подле отца, не зная, как подобает здесь себя вести. На всякий случай и он негромко поздоровался с хозяином. Тот и ему пожал руку и улыбнулся.

— Вы будете директор этого училища? — спросил Дурды-ага.

— Да, я. Слушаю вас.

— Если вы директор, — сказал Дурды-ага, доверчиво улыбаясь, — то вам я поручу моего сынишку, а сам поеду обратно в колхоз. Вот и все мое дело. Поверите ли, он так приставал ко мне — прямо житья не давал: вези да вези в город! К вам хочет, ремеслу учиться. Я думаю, парень тут будет на месте. И вы довольны останетесь.

— Да, да, понимаю. Это хорошо… — Директор забарабанил пальцами по столу, покрытому синим сукном, и откинулся на спинку кресла. Потом сказал негромко: — К великому сожалению, вы очень поздно привезли мальчика. У меня еще в июле закончился набор. Весь август мы были в летнем лагере, в Фирюзе. С ребятами уже проведена большая воспитательная работа. Теперь — классы, мастерские. Притом и места все заполнены в нашей школе. Просто не знаю, что и делать.

— Понимаю, понимаю, дорогой товарищ, — сказал, Дурды-ага. — Только вы нас назад не возвращайте. Колхоз наш далеко, мы не часто в Ашхабаде бываем. А что касается Реджепа, ручаюсь за него: упрямый, если возьмется — догонит тех ребятишек. В отпуск можно его не посылать. Парень здоровый, сильный и выносливый, не больно он переутомился дома-то.

Директор пристально поглядел на мальчика, улыбнулся только одними глазами.

— Ну хорошо! — он ударил ребром ладони по столу. — Если у Реджепа такое горячее желание учиться у нас, оставлю его. Только надо ему пройти комиссию. Завтра как раз собирается медицинская комиссия, пусть