Шрифт:
Закладка:
– Что ты со мной делаешь? – шепчет Вальтер.
– Это, – шепчет Тея в ответ, ее рука скользит вниз, к твердости в его штанах.
Вальтер стонет, прижимаясь, и в тот же миг дверь с грохотом распахивается. Они отскакивают друг от друга, все еще невидимые вошедшему.
– Твое платье на сегодня, – произносит чистый голос, привыкший быть слышным в просторных залах. Ребекка. – Фабрициус его распустил.
Тея зажимает рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Вальтер, взъерошенный и раскрасневшийся, бросает на нее полный страсти взгляд.
– Полагаю, ты здесь, Тея, – продолжает Ребекка, и голос ее звенит от напряжения. – Уже половина пятого. На случай, если ты не знала.
Раздается шелест юбок, Ребекка кладет платье на стул Вальтера.
– Надеюсь, ты проведешь прекрасный вечер, – говорит она. – И возьмешь от него все. Приходи ко мне поскорее, ладно? И еще, Тея… – Пауза. – Береги платье.
Дверь мастерской снова закрывается.
– Что это все значит? – спрашивает Вальтер. – Какое платье?
Тея закатывает глаза и отталкивается от стены, момент близости ушел.
– Крещенский бал у Клары Саррагон, – поясняет она. – Тетя интригами заполучила нам приглашение.
Вальтер изумленно распахивает глаза.
– Это же один из самых известных балов города. Я знал, что ты живешь на Херенграхт, но неужели у твоей семьи настолько хорошие связи?
– Нет, конечно, – отвечает Тея. – Но тетя к этому стремится. Не знаю почему. Там будет полно скучных торговцев, которым больше нечем заняться. Ребекку тоже пригласили, но у нее, разумеется, представление. А тебе пришло приглашение?
– О да. Затерялось среди всех прочих, что я получаю от регентш этого города.
– Ну а почему бы им тебя не пригласить? Ты известный художник.
– Я пишу декорации.
– Ты главный художник по декорациям.
– Это не мой мир, – коротко говорит Вальтер. – Они не понимают таких, как я.
– Или я, – вторит Тея, но он не отвечает. – Вальтер, да они могут считать себя счастливчиками, если ты заглянешь к ним хотя бы на четверть часа.
– Мне это не интересно. Лишь жаль, что тебе пора уходить.
– И мне, – вздыхает Тея.
Она одергивает и заправляет обратно блузу, натягивает как положено чепец.
– Погоди, – просит Вальтер. – Не думай, что я забыл про твой день рождения. У меня был кое‐какой план.
Внутри девушки все трепещет от восторга. А Вальтер вдруг опускается на колени и задирает ее юбки.
– Что ты делаешь?
Он замирает, затем выглядывает из-под нижних юбок.
– Не хочешь?
– Но что ты собрался делать?
Вальтер усмехается.
– Подожди и узнаешь, – говорит он и снова скрывается из виду.
Внезапно Тея чувствует на себе его язык.
– Боже милостивый… – шепчет она, и внутри разливается неописуемое тепло. – Вальтер, сюда могут войти.
– Меня не видно, – бормочет он снизу. – А вот насчет тебя не знаю.
– Но…
– Мне прекратить?
– Нет.
Тее кажется, будто ее тело тает у него на губах, словно Вальтер открывает в ней одновременно и уязвимость, о которой она даже не подозревала, и невероятную силу.
– Скажи, что любишь меня, – шепчет Тея.
– Люблю, – щекочет он ее ответным шепотом.
Тея вздрагивает, вскрикивает, и Вальтер крепко ее сжимает. И в этот миг она как никогда уверена, что ей говорят правду.
Вальтер выбирается из-под юбок, в глазах его пляшут озорные, довольные искорки.
– Лучший день рождения во всей моей жизни, – признается Тея. – И все благодаря тебе!
Он покрывает бесконечными поцелуями ее веки, губы, щеки, шею. Тея целует его в ответ, и они стискивают друг друга в объятиях.
– Мне прийти в следующую среду? – шепчет Тея.
– Я буду ждать, – шепчет Вальтер.
Она неохотно покидает их маленький, заключенный в мастерской мир. Ребекка права: Тея вот-вот опоздает. Она убегает от пальм Вальтера, от его языка и рук, прижимая к себе золотое платье Ребекки. Все ее тело поет, но больше всего – местечко меж бедер. Она не может поверить в то, что произошло, что теперь и ей тоже принадлежит сие тайное познание, и случилось все в день ее рождения. Наконец‐то, наконец‐то она распрощалась с детством.
По Кайзерсграхт, затем по Лейдсеграхт девушка несется к дому. Она бежит по дорожкам канала, невзирая на тяжесть юбок. Тее твердят, что она ничего не знает о мире, и все же она знает так много. Знает о местах, куда даже не ступала ее нога. В голове Теи – лагуна, и звезды над ее гладью все еще безымянны. Тея сама по себе свет, и любовь, которую она питает к Вальтеру, заставляет ее гореть еще ярче, пока она бежит навстречу сгущающейся тьме.
V
Едва переступив порог, Тея понимает: что‐то не так. Она ждет, что вот-вот появится Корнелия и отчитает за опоздание, но никто не выходит. В доме царит напряжение, и отнюдь не то суетливое, которое обычно ожидаешь при подготовке к балу, а тяжелое, почти зловещее.
– Есть кто? – зовет Тея, стоя в коридоре, неспособная почуять, где же остальные.
Дверь гостиной распахивается, и Корнелия, выбежав наружу, быстро закрывает ее за собой.
– Пойдем, – спешит служанка. – Наверх. Нужно тебя собрать.
Ее взгляд падает на платье в руках девушки, на приспущенный подол, что волочится по черно-белой плитке.
– Ты же в этом не пойдешь, правда? Я приготовила, что надеть…
– Корнелия, – Тея кивает в сторону гостиной, – что там происходит?
– Тебе не о чем беспокоиться.
Но лицо служанки, бледное и осунувшееся, говорит об обратном.
Тея направляется к двери гостиной.
– Стой! – шипит Корнелия так настойчиво и властно, что Тея подчиняется.
Страх зарождается в животе и затапливает грудь. На мгновение девушке кажется, что их с Вальтером раскрыли, что она в такой беде, какую невозможно даже себе представить. Но тогда бы, разумеется, на нее бы уже налетела тетушка, за которой в немом ужасе маячил бы отец.
– Есть кое‐какие новости, – говорит Корнелия.
– Какие? У нас никогда не бывает новостей.
Служанка проводит по лбу натруженной рукой.
– Если ты так туда стремишься и я не сумею тебя остановить…
– Не сумеешь. Мне уже восемнадцать…
– Знаю. Но тогда просто будь помягче.
Наставление удивляет. Почему именно Тея должна быть помягче, когда ее держат в неведении?
– Разве я бываю сурова?
Корнелия мрачно смотрит на нее.
– Кто‐то умер? – спрашивает Тея, теряя терпение, хотя даже не представляет, кто бы это мог быть. Ей некого терять, кроме Вальтера.
Служанка на мгновение закрывает глаза.
– Просто заходи уже. Хотя сомневаюсь, что твой отец меня за это поблагодарит.
И она торопливо уходит в сторону кухни.
Головокружительные ощущения от последних нескольких часов
