в прыжке ловко закинул его в пролом, как баскетбольный мяч в корзину. Двухочковый бросок удался. Они тут же побежали прочь. За спиной наконец-то раздался глухой взрыв, крыша строения сначала приподнялась, а потом рухнула, похоронив под собой оборудование.

Юргену повезло, что его напарник оказался толковым бойцом. Он не помчался, сломя голову, как его собратья, а, меняясь каждые сто метров с Батыем местами, как отрабатывали на тренировках, сдерживал израильтян огнем на приличной дистанции. Тех, кто надеялся только на свои быстрые ноги, закономерно в спину догнали пули. Двоих сразило сразу насмерть, третий громко кричал от боли, пока его не добили израильтяне.

Война между Израилем и Палестиной велась жестокая, поэтому диверсантов в плен не брали. Юрген с напарником не бежали, а отступали, грамотно отстреливаясь. Прицельная дальность Калашникова составляет 300 метров, «Узи» позволяет прицельно стрелять только на сотню. Таким образом, сдерживая неприятеля, они удалялись к границе.

Главная неприятность – это ограниченный боезапас. У них оставалось по последнему рожку, а холмы на границе с Иорданией были еще довольно далеко. От быстрого бега сбилось дыхание, усталые ноги вязли в песке, руки дрожали от напряжения, не было возможности точно прицелиться. Две очереди по два-три патрона, и вперед, пока прикрывает напарник. Еще десять метров и еще две короткие очереди.

Израильтяне тоже выдыхались, но их поддерживала уверенность, что у оставшихся террористов скоро закончатся патроны, и не важно, на своей земле или им придется перейти границу, но они догонят и покарают арабов. Они не кричали нападавшим, не предлагали им бросить оружие и сдаться в плен. Кто поверит в эти глупости. Еще немного, и наступит развязка. Так и получилось. Кролик, забившись в угол, закрывает глаза и ждет неминуемого конца.

Попадая в безвыходную ситуацию, человек испытывает сильнейший стресс. Реакция на него развивается по одному из сценариев, заложенных в нас самой природой. Выделяют три типичных поведения человека. У одних это реакция кролика. Для такого человека типичным поведением является замирание или бегство, именно такие сдаются в плен.

Реакция вола. Вол – это спокойное и трудолюбивое животное, он будет терпеть до последнего. Такой человек не станет просить о помощи, но и не будет выказывать стремления к активному сопротивлению. Он скорее бросит оружие и будет пытаться убежать, уйти, уползти, пока не рухнет от истощения сил.

Реакция льва. Этот будет драться до последнего, не считаясь с превосходством противника. У диверсантов как раз включился режим берсерка – состояние, когда боец впадает в неконтролируемую ярость. У него начисто пропадает чувство опасности, боязнь смерти. Разум отключается, через край хлещет повышенная агрессия. Он смертельно опасен для окружающих, как бешеный лев.

У диверсантов осталось не больше пяти-шести патронов, они готовились броситься на врагов врукопашную только с одним ножом, когда из-за холмов длинными очередями по израильтянам хлестнули из автоматов. Парни без сил упали на песок. Погони больше не было. Комендант лагеря палестинских боевиков, уважаемый Салех, и еще три человека с ним сменили рожки автоматов. Здоровяк-палестинец удовлетворенно огляделся. Противник не подавал признаков жизни.

– Идите с миром, – было его напутствие не то врагам, не то уже своим бойцам.

Андреас Бодер всегда отличался скверным характером. Парень, который заводился сразу и по любому поводу. Причем с непредсказуемыми последствиями. На косой взгляд или обидное слово «буржуй» он мог сразу полезть в драку, в то же время мог снять с себя модную новую куртку и отдать ошеломленному обидчику со словами: «Носи, друг, дарю, и пошли оторвемся по полной. Тут за углом стоит машина сволочей полицейских, у тебя есть зажигалка, чтобы устроить веселый фейерверк».

Может, за счет этой своей реактивности и непредсказуемости, мало свойственной немцам, он и стал одним из лидеров террористической ячейки «Группа Красной Армии». Здесь, в Иордании, в лагере подготовки бойцов движения освобождения Палестины, он не изменил своего стиля поведения. Наоборот, из-за постоянной жары, стесненных условий, непривычной ограниченной кормежки и алкоголя, его раздражительность только усилилась.

Но больше всего его угнетало то, что он должен был кому-то подчиняться, выполнять чужие приказы. С первых же дней у него возник конфликт с их местным куратором, палестинским майором. Мустафа поступил по-восточному хитро. Он не пошел на провоцируемый открытый конфликт со взбалмошным немцем. Он повел группу на занятия по рукопашному бою и очень наглядно и жестко показывал, как надо отражать нападение человека с пистолетом, ножом, дубинкой. Все это он проделывал на Бодере. К концу занятия Андреас с трудом мог доковылять до своей кровати. На какое-то время он затих, но огонь ярости в его душе не угас. Это была бомба замедленного действия.

Проблемы с психикой стали проявляться и у Ульрики Майнер. После того, как ее едва не изнасиловали два палестинца и их убийства Юргеном, в ней что-то сломалось. Женщина замкнулась, ушла в себя, все выполняла чисто механически. Ее подруга Гудрун стала замечать, что Ульрика стала отстраненной, как говорят, «не в себе». Застывшее как маска выражение лица. Даже глаза стали как будто стеклянными, обращенными внутрь. Вечерами Майнер часто забиралась на плоскую крышу их казармы и подолгу сидела в одиночестве, вперив бессмысленный взгляд в одну точку в безлюдных однообразных песках расстилающейся бескрайней пустыни. В протяжных завываниях ветра, который, казалось, не прекращался ни на одну минуту, ей чудилось, что она слышит чьи-то голоса. Она внимательно вслушивалась и всматривалась вдаль. Так, не шелохнувшись, она могла сидеть очень долго.

Когда Батый поделился своими опасениями о состоянии своих товарищей с комендантом лагеря, Салех сразу поставил диагноз:

– Эта женщина слушает зов пустыни. Рано или поздно она поддастся этому зову и уйдет в центр песков.

– Зачем? К кому? – недоумевал немец.

– К своей смерти. Так случается у нас. Некоторые люди слышат зов пустыни, уходят и навсегда пропадают. Чаще всего это происходит с теми, у кого сдали нервы, это может быть из-за болезни или потери близких.

– И как же быть? Связать ее и не выпускать? – встревожился Батый.

– Мы говорим в таком случае: «Один гвоздь вышибает другой».

«Клин клином вышибают», – пришел на ум русский аналог поговорки.

– Так и быть, надо устроить твоим товарищам небольшую встряску, маленький праздник. Я попрошу найти для них немного пива и какой-нибудь немецкой еды. Завтра съездим на склад и заберем. Кстати, захвати с собой Питера. Пусть парень проветрится. А за женщиной надо присмотреть, нельзя оставлять ее одну. Как правило, такое состояние держится несколько дней, максимум неделю. Потом мозги выздоравливают и становятся на место.

«Почти как грипп у нас, европейцев. Если его