Эрик догадался, куда именно вывел его подземный тоннель. Он вспомнил, что недалеко от Черного ручья, судя по карте, находилась заброшенная вилла. Когда-то давно она принадлежала одному из промышленных магнатов Нивенштадта, но после его банкротства оказалась никому не нужной: желающих жить в такой глуши не нашлось. И вот уже много лет вилла пребывала в запущенном состоянии. Эрик собирался проверить ее позже – после того, как обследует Рощу Желаний и прилегающую к гостевому дому территорию, но судьба с помощью тоннеля сама привела его в это место. Что ж, тем лучше: значит, он действительно приближался к разгадке тайны.

Эрик решил обследовать заброшенное здание. Он пересек просторный зал и, распахнув рассохшиеся двустворчатые двери, вышел в длинный коридор, по одну сторону которого тянулись окна, по другую – несколько дверей, которые, вероятно, вели в комнаты. Под ногами хрустел мелкий мусор: куски осыпавшейся лепнины и штукатурки, заброшенные ветром мелкие веточки и засохшие листья.

Эрик открыл дверь в первую комнату. Она оказалась пуста, но кое-что привлекло его внимание: на облупленных стенах висели листы бумаги. Эрик подошел ближе, посветив на них фонариком. Это были пожелтевшие от времени детские рисунки с изображением чудовища – огромного паука с головой уродливого старика. Его красные глаза словно прожигали бумагу и притягивали к себе взгляд.

Казалось, ребенок, намалевавший эти картинки, был одержим жутким существом. Он изобразил паука на десятках рисунков в разных ракурсах, используя карандаши, фломастеры и краски. За три года работы в Департаменте Эрик видел множество отвратительных тварей, но образ паукообразного существа с головой старика даже его заставил поморщиться.

Достаточно насмотревшись на изображения чудовища, Эрик направился в соседнюю комнату, где перед ним открылась пугающая картина: в углах помещения бугрились огромные коконы, нагроможденные друг на друга словно выросты гигантской опухоли. Коконы были свиты из паутины, которая, казалось, захватила все пространство вокруг: белесые сплетения покрывали стены и свисали с потолка, словно саван.

Эрик на всякий случай нацелил пистолет и подошел ближе к скоплению коконов. От них смердело гнилью, и он поморщился от тошнотворной вони. Эрик прикинул, что здесь находилось не меньше дюжины коконов. В ярком свете фонаря он увидел, что большинство из них было вскрыто: внутри, в густом переплетении паутины, виднелись засохшие пятна крови, обрывки одежды и… человеческие скелеты. Эрик содрогнулся при виде оскаленных черепов: казалось, предсмертный ужас навеки застыл в их темных глазницах.

Судя по всему, именно в этих чудовищных саркофагах некий монстр (Эрик предполагал, что это был паук, изображенный на детских рисунках) держал похищенных девушек, дожидаясь, пока те дойдут до нужного состояния, покрытые паутиной. А затем чудовище приступало к трапезе. Эрика передернуло, когда он представил, как паук с головой старика подбирался к кокону, в котором истекала кровью раненая жертва. А затем тварь с мерцавшими во мраке красными глазами разрывала лапами кокон…

Вдруг что-то сверкнуло в свете фонарика, и Эрик заметил цепочку с кулоном, висевшую на грудной клетке одного из скелетов. Он приблизился к останкам, чтобы получше их разглядеть. Серебряный кулон представлял собою резные буквы, искусно сплетенные в имя – «Нина». Конечно, такой кулон мог принадлежать кому-угодно, но Эрик сразу же вспомнил про Нину Луми – исследовательницу старинных мифов и легенд, которая первой написала о Черном роднике в своем блоге. Кости ее скелета казались более темными по сравнению с другими останками, поэтому Эрик предположил, что Нина могла стать первой жертвой таинственного монстра.

Он повел фонариком в сторону. Луч скользнул по одному из ближайших коконов, который привлек внимание целостной формой и более светлой на вид паутиной. Эрик подошел к нему ближе и убрал пистолет в кобуру. Зажав в зубах фонарик, он принялся разрывать плотную оболочку: нити паутины противно липли к пальцам.

Внутри находилась девушка. Ее безжизненное лицо с распахнутыми от ужаса глазами и ртом было словно изъедено кислотой: сквозь лохмотья кожи проглядывали мышцы и связки. Склизкая прозрачная субстанция с запахом тухлятины покрывала голову девушки и другие открытые участки тела – шею, плечи, руки и ноги. Как и лицо, они были испещрены многочисленными язвами. Слизь пропитала и скромную одежду – майку и короткие шорты.

Эрик проверил пульс на сонной артерии девушки – конечно же, он отсутствовал. Вряд ли хоть кто-нибудь смог бы долго протянуть, будучи крепко связанным плотной паутиной в коконе без доступа кислорода. Не говоря уже о кислоте, которая разъедала все тело.

Небольшое количество слизи попало на пальцы, когда Эрик проверял пульс, и теперь он чувствовал болезненное пощипывание на коже. Он тщательно вытер ладонь о джинсы и задумался о том, когда наступила смерть девушки.

Эрик не был судебно-медицинском экспертом, но за годы работы в Департаменте видел столько трупов в самых разных стадиях разложения, что на глазок мог прикинуть время смерти. Оценив состояние тела, он предположил, что девушка погибла как минимум несколько дней назад. Конечно, точнее скажет судебно-медицинский эксперт, хотя Эрик сомневался, что тому удастся с точностью установить время смерти, поскольку кислотная слизь, разъевшая лицо и тело девушки, наверняка затруднит точное определение момента гибели. В любом случае, Эрику стало очевидно, что капли крови, которые он обнаружил в Роще Желаний, принадлежали именно этой девушке, которая, вероятно, стала последней жертвой монстра.

Из коридора раздался шум – хруст мусора под ногами, какой-то странный скрип и тихий голос. Выключив фонарик, Эрик выхватил из кобуры пистолет и спрятался за распахнутой дверью. Он осторожно посмотрел в щель между косяком и торцом двери: по коридору медленно шла Тамара, толкая перед собой скрипучую кресло-каталку, в котором с безучастным видом сидел Оле, ее сын-паралитик. В обмякших руках он держал фонарь, освещавший их путь.

– Уже скоро, мой хороший, – приговаривала хозяйка гостевого дома. – Потерпи немножко.

Тамара с сыном прошли мимо комнаты, в которой прятался Эрик, и направились дальше по коридору. Дождавшись, когда шаги и скрип колес немного утихнут, Эрик выглянул из своего укрытия и увидел, как Тамара, открыв дверь самой дальней комнаты, завела туда каталку с Оле.

Осторожно ступая по полу, чтобы не наделать шума, Эрик подкрался к приоткрытой двери. Встав так, чтобы его не было видно, он наблюдал за тем, что происходило в комнате.

Тамара оставила кресло-каталку с Оле возле окна. Она взяла из рук сына фонарь и положила его на подоконник. Яркий луч насквозь пронзил комнату, озарив нагромождение вскрытых коконов по углам, но свет не доставал до высокого потолка: там по-прежнему клубилась тьма.

Погладив сына по голове, Тамара подошла к массивному объекту у боковой стены. Судя по виду, это был огромный ящик или короб, накрытый плотной мешковиной.

– Я приготовила тебе лакомство, мой хороший, – с теплотой в голосе сказала женщина. – Твое любимое.

Оле перевел тоскливый взгляд на покрытый мешковиной ящик и что-то тихо промямлил. А затем тьма на потолке как будто шевельнулась: от нее отделился огромный темный сгусток, спускавшийся вниз по стене.