И тут меня торкнуло: говорили на немецком.

Прихожане!

Я отпрянул и затаил дыхание. Приложил ладонь к груди, успокаивая биение сердца, и снова выглянул.

Ближнего я узнал — тот самый пшек, который перерезал горло Внуку. Ну, сука… Спек называл его Бобом. Странное имечко для поляка, оно, скорее, подойдёт какому-нибудь америкосу в ковбойской шляпе и казаках. А пшек этот больше походил на маньяка-садиста, и от него исходила сила. Её волны окатили меня жаром. Я положил палец на спуск. Если я почувствовал его, то и он должен почувствовать меня.

Пшек дёрнулся, закрутил головой и пристально всмотрелся в черноту за рельсами.

— Ich verstehe nicht… Die Kreatur ist irgendwo in der Nähe oder… (Не пойму никак… Тварь где-то рядом или…)

Второй поёжился.

— Sie sind immer irgendwo in der Nähe. Verfluchtes Land. (Они всегда где-то рядом. Проклятая земля.)

Словно опасаясь, что из темноты выскочит тварь, оба поспешно вернулись в здание. Я выждал несколько секунд, развернулся и нос к носу столкнулся с Алисой. Как она подкралась ко мне так незаметно, да ещё в кромешной темноте?

— Твою мать, Алиса! Я чуть в штаны… Я же велел тебе оставаться на месте.

— Извини, надоело ждать. Ну, что там?

Я выдохнул.

— Это рейдеры. Те же, с кем я в Развале столкнулся.

— Уверен?

— Один из них — пшек. Его я никогда не забуду, это он Внуку глотку вспорол, а потом и мне собирался. Можешь предположить, какого хера они тут позабыли?

Алиса свела брови в раздумье.

— У Василисы были дела с рейдерами, они использовали посёлок в качестве базы, но отец быстро им по ушам надавал. Возможно, вернулись к прежнему соглашению.

— Как-то слишком быстро сориентировались. Двое суток прошло, как Мёрзлого загребли, и они уже здесь.

— Учитывая, что прихожане и Тавроди связаны, ничего странного не вижу. Сидели, ждали где-то в Развале, и как только прошла информация по отцу, рванули сюда. Это лишний раз доказывает, что Тавроди и прихожане заодно.

— А база для чего им?

— Масса причин, например, контроль дороги на конгломерацию, попытка обойти Загон с восточной стороны, то и другое вместе. Или на миссионеров выход ищут.

— А какой плюс от этого Тавроди? Он — хозяин Загона, но стоит прихожанам взять дороги под контроль, мгновенно становится марионеткой.

— Тут всё сложнее. Тавроди мечтает перебраться на Землю и начать опыты с крапивницей там. Здесь ему не хватает размаха. Представляешь, что произойдёт, если его план сработает? Он заразит мутагеном твой мир. Земля станет одним огромным Загоном. Миллиарды тварей! Но для этого ему нужна поддержка прихожан, и в обмен на неё, он передаст им Загон. Слишком многие не хотят, чтобы он превратил Землю в одну огромную ферму.

— Хрень какая-то. Он и так туда периодически перебирается. Хотел бы заразить — заразил.

— Дон, какой ты тугодум, право. Значит, не может! Отец мешал, а его слово имело большой вес в Совете. Теперь должны помешать мы. Понимаешь?

— Мы? Ну… Я, конечно, герой, и всегда готов спасти мир… Ладно, какие планы на дальнейшие действия? Предлагаю взять языка, желательно Василису. Как ты смотришь на это? А лучше пшека. Вот кого бы я с удовольствием испытал, то бишь попытал.

Алиса кивнула:

— Да, нужно с кем-то поговорить. Василиса? Нет. Если Василиса с ними, придётся половину посёлка положить, чтобы добраться до неё…

Дверь станции хлопнула в очередной раз. Кто-то вышел на перрон, кашлянул. Чиркнула зажигалка. Часто они курят, а это весьма вредит здоровью. Я убрал автомат под плащ, выглянул из-за угла.

На перроне стоял мужчина в одежде загонщика, попыхивал сигаретой. Курил не в затяг и, похоже, немного пьяненький. Нанограндов в нём не было. Мелькнула мысль: какой же он самоуверенный, ничего не боится. Темнота, твари вокруг. Выпрыгнет одна из темноты, сожрёт.

Присел на корточки, сосредоточился.

Лёгкое головокружение, и вот я уже внутри прихожанина. Он вздрагивает, не понимая, что происходит, а я разворачиваю тело и направляю к углу. Дверь открывается:

— Fichtner, wohin gehst du? (Фихтнер, ты куда?)

Машу рукой:

— Piss. (Поссать)

— Beeilen Sie sich, das Abendessen ist fertig. (Поторопись, ужин готов)

Дверь закрывается. Я подвожу тело к углу, опускаю, возвращаюсь в себя. Фихтнер пялится на меня, а я сдавливаю шею руками и давлю, словно ополоумевший, до тех пор, пока ноги рейдера не прекращают дёргаться.

Выдыхаю. Чувствую, как столбик нанограндов понижается на одно деление. Это не много, одно деление — один день, в запасе ещё больше двух десятков, плюс пять шприцов с полной дозой. Хватит надолго.

Начинаю вспоминать, что успел вытянуть из памяти прихожанина.

— Там внутри ещё трое. Этот про задание ничего не знает. Сказали ехать, он поехал. Платят и ладно. Старшим пшек, вся информация у него. Воды дай.

Я облизнул пересохшие губы.

— Вот, — протянула мне крапивницу Алиса, — воды нет.

Я надкусил лист, по губам потёк горьковатый сок. Крапивница даже лучше, она быстрее восстанавливает силы. Но пить всё равно хочется.

Отдышавшись, поднялся на ноги.

— Ну что, трое не четверо, под дозой один. Я справлюсь. Идём?

— Только тихо, — кивнула Алиса. — На стрельбу весь посёлок сбежится.

— Само собой, — согласился я. — Действуем нахрапом. Заходим, не здороваемся, на вопросы не отвечаем. Помещение небольшое. Слева у стены стол и нары. Справа какие-то мешки, похоже, с мукой. Живым беру только пшека.

Алиса накрыла ладонью рукоять револьвера.

— Это лишнее. Ты вообще может подождать здесь, пока я там порядок навожу. Зрелище вряд ли будет приятное.

— Хуже того, что ты устроил в универсаме? Или на дороге? Или вот этот? — она указала пальцем на труп под ногами. — Я иду с тобой.

— Как знаешь.

В одну руку я взял нож, в другую тесак. Главный противник пшек. Он под дозой, он сильный, и при этом не должен пострадать.

Я направился прямиком к двери, приоткрыл. Внутри горел свет, пахло жаренным мясом. Помещение длинное, с высоким потолком, немного не такое, как я увидел в сознании задушенного прихожанина. Но основная расстановка предметов и людей оказались достаточно схожими. Не сошлось лишь количество присутствующих. Но это мелочь, подумаешь, трое, пятеро. Эка невидаль лишние двое. Они лежали на нарах, то ли дремали, то ли под кайфом.

Из-за стола поднялся увалень с рожей недобитого енота.

— Hey, wer bist du? (Эй, тыкто?)

Он бы