Машина летела по тракту на сумасшедшей скорости, на которую ее спутники вовсе не обращали внимания. На ухабах джип так подкидывало, что Даша билась головой о крышу. До Бийска они домчались минут за сорок, хотя обычно на эту дорогу уходило полтора часа. Остановились около здания аэропорта, «Ястреб» взял у Даши паспорт, исчез и вернулся через десять минут — с авиабилетом.

— Регистрация уже началась. Поторопимся.

В повышенном темпе они прошли в конец очереди к стойке регистрации. Даша лишь отметила, что машина осталась беспризорной на стоянке, но это никого не волновало.

Когда вышли на взлетное поле, Даша взмолилась:

— Скажите хотя бы, как вас обоих зовут, а то и разговаривать как-то неудобно.

— А мы не будем разговаривать, поскольку не о чем, — ответил «Ястреб» и объявил: — Валентин Греф.

— Андрей Малашенко, — нехотя представился коренастый.

В самолете они прошли в голову салона, а Даша со своим билетом оказалась в хвосте.

Через десяток минут самолет завизжал турбинами, вырулил на взлетную полосу, постоял, а потом, словно его кнутом хлестнули, рванулся вперед. Даша летела первый раз в жизни. Ее парализовал страх, когда машина разбежалась и, как показалось Даше, мучительно тяжело оторвалась от земли.

И за весь этот долгий полет через добрую половину страны ни один из сопровождающих Дашу к ней не подошел. Через полчаса она успокоилась, приняла минеральной воды из рук стюардессы и неожиданно для себя заснула. Проснулась, сходила в туалет и снова провалилась в сон. Безвольная, покорно подчинившаяся приказам незнакомых людей, она даже не пыталась понять, куда конкретно и зачем ее везут. Вспомнилось, что все это связано с братом Владимиром, но и эта мысль быстро ее оставила.

За иллюминатором уже сгустились сумерки, когда самолет пошел на посадку и всем велели пристегнуть ремни.

Приземлились и вышли из самолета под мелкий и противный дождь.

Автобус довез до здания аэропорта, и Даша успела заметить светящуюся надпись «Внуково».

На автомобильной стоянке полавировали между машинами, сбившимися тесным стадом, и Малашенко сел в темную «Волгу», а Греф позвал Дашу за собой и усадил в кресло какой-то иномарки, Даша плохо разбиралась в автомобилях, хотя права на управление умудрилась получить у себя дома. За три бутылки водки — пусть лежат, каши не просят, а может быть, когда и потребуются.

Греф сел к рулю, сунул в зубы сигарету, вытащил из кармана сотовый телефон. Набрал номер и через несколько секунд произнес:

— Мы прибыли, Юрий Васильевич. Куда ее везти? На ее квартиру или к вам?… Понял, едем.

Даша напрягла память и спросила:

— Юрий Васильевич — это Дорохов?

— Да.

Ну хоть что-то прояснилось. Именно Дорохов сообщил зимой Даше о пропаже Владимира.

Греф тронул машину с места и криво усмехнулся:

— Не дергайся. Может быть, так карта ляжет, что ты об меня и Малашенко еще ноги вытрешь.

— Да уж постараюсь! — вовсе осмелела Даша.

Они снова замолчали, под шелест колес промчались по ярко освещенной трассе и неожиданно влетели на широкую улицу, вдоль которой стояли высокий дома.

— Москва? — спросила Даша.

— Она, Первопрестольная.

По городу они ехали около получаса, потом остановились в тусклом переулке, застроенном не слишком высокими кирпичными домами — не выше пяти-шести этажей. Греф выключил мотор, закурил, нахмурился и заговорил:

— Теперь слушай меня внимательно. Я тебе скажу то, что в принципе не имею права говорить. Но ты такая глупая, жаль будет, если на тебя наедут. Как бы карта ни легла, но при любом раскладе ты миллионерша.

— Что-о?! — сморщилась Даша.

— Миллионерша, — твердо повторил Греф. — А если не будешь дурой, то вскоре станешь миллиардершей.

— Да с какой стати?

Через непродолжительное время твой брат Владимир Дмитриевич будет официально признан… погибшим. К тебе и его дочери Кате в соответствующих долях перейдет его наследство. Счета в банке, акции нашего фармацевтического холдинга «Гиппократ». Вы с Катериной единственные наследники. Но она несовершеннолетняя, и тут могут быть варианты.

— Сказки какие-то.

— Это тебе от неожиданности так кажется.

— Да нет, ты просто сказочник. Или врешь, из какой-то собственной выгоды.

— Нет. Я и Малашенко были телохранителями твоего брата Владимира Дмитриевича. Пять лет. Слушай дальше. Сейчас ты встретишься с человеком, который создавал наш холдинг с Владимиром Дмитриевичем с самого начала, с нуля.

— Дорохов? Я знаю.

— Тем лучше. Ты должна ему верить, какие бы неожиданные вещи он тебе ни сказал. Ничего, кроме добра, ни тебе, ни Кате Дорохов не сделает. Вот пока и все. Переночуешь здесь, у него, а утром я за тобой приеду и отвезу на твою квартиру. Владимир Дмитриевич купил ее для тебя и оплатил за год вперед. Идем.

Следом за Грефом Даша вышла из машины, прошла сквозь парадные двери, и они поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Греф нажал на кнопку звонка. Дверь почти тут же распахнулась, и седенькая старушка сказала приветливо:

— А! Явились! Проходите.

— Нет, — возразил Греф. — Я покачу к себе.

— И чайку не попьешь?

— Спасибо. Грязный с дороги, в ванну хочу.

— Ну до завтра.

Греф развернулся и исчез. Старушка сказала, улыбаясь:

— Идем, Даша. Юрий Васильевич у нас хворает, так что извини, что он примет тебя лежа на диване.

— Ничего.

Они прошли длинным коридором, старушка открыла полированные двери и неожиданно очень бодро объявила:

— Дарья Дмитриевна Муратова собственной персоной!

В большой, заставленной старинной мебелью комнате на широком диване поверх одеял лежал седой мужчина в теплом халате. Лицо у него было вытянутым, что называется лошадиным, а глаза мутные, болезненные.

— Привет, Дарья! — грубовато сказал он.

— Здравствуйте.

— Садись в самое удобное кресло. Разговор у нас будет длинный, да еще в сопровождении фильма. Сейчас Мария Афанасьевна тебе чаю или кофе с бутербродами принесет, подкрепишься и развешивай уши веером. Повторять ничего не буду. Чай или кофе?.

— Лучше кофе.

Мария Афанасьевна бесшумно исчезла из комнаты.

— Даю вводную. Более тяжелого удара, чем исчезновение Владимира, я не переживал за всю мою жизнь. Но оставим эту тему, здесь мы уже ничего не можем изменить. Я полагаю, что болтун Греф уже ввел тебя в курс, событий?

— Да. Рассказывал какие-то сказки.

— Отнюдь. Ты и Катенька вступаете в права наследования большого состояния. Очень большого. Это состояние мы с Володей сколачивали десять лет. У него пай побольше моего, но и мне хватает для безбедной жизни. Какое у тебя образование?

— Высшее. Педагогический институт в Новокузнецке. — Жалко, что не экономическое или техническое, ну да это дело поправимое. Какой-нибудь иностранный язык знаешь?

— Французский. Немного английский.

— Хорошо.

Мария Афанасьевна вошла в кабинет и поставила