В феврале 1915 г. успешно завершилась Сарыкамышская операция, и русская Ставка перенесла военные действия на территорию Турции. Опасаясь, что Россия сама начнет операции по захвату Стамбула и проливов, англичане решили поторопиться с началом Дарданелльской операции. «Смелая попытка англо-французских сил прорваться в Константинополь... задела самую чувствительную струну эллинского народа», — писал Е. П. Демидов. Возможность принять участие в завоевании проливов и окончательном уничтожении дряхлой Турецкой империи совместно с англо-французскими силами способствовала усилению националистических устремлений в Греции. «Пылкие греки, — отмечал А. А. Макалинский, — немедленно начали мечтать о торжественном въезде войск в древний Константинополь во главе с их верховным командующим «стратигосом» — Константином XII (как они называли короля), о грандиозных манифестациях, открытии Святой Софии и т. д.». Прав был Венизелос, который еще в начале мировой войны говорил, что «греческое общественное мнение никогда не примет войны с Австрией, то есть войны в поддержку Сербии, но война против Турции будет очень популярна». Заседавший в это время в Париже панэллинский конгресс, организованный греками диаспоры, также принял резолюцию, в которой говорилось, что «вооруженное выступление на стороне Тройственного согласия отвечает интересам Греции».

Начиная с конца февраля 1915 г., когда Англия сообщила о разрабатываемом плане морской операции, а также о стремлении Италии получить свою долю в разделе Османской империи, премьер Греции начал подготавливать общественное мнение страны к мысли о присоединении к Антанте. Прежде всего он постарался избавиться от всех ярых сторонников сохранения нейтралитета, которые могли помешать его замыслам. 2 февраля был выслан из Греции германский посланник Квадт, 11 февраля по настоянию Венизелоса, грозившего в ином случае подать в отставку, был смещен с должности начальник генерального штаба генерал В. Дусманис. Ближайший советник Константина Г. Стрейт был также удален из Афин.

1 марта 1915 г. Венизелос, считая, что «час пробил для вступления Греции в войну», сообщил Эллиоту о намерении в недалеком будущем послать на Галлиполи три греческие дивизии. Желая сгладить неприятное впечатление от отказа прийти на помощь Сербии, Венизелос отмечал, что в случае необходимости отдельные армейские подразделения будут активно действовать в тылу болгарских войск. Об этом заявлении Венизелос просил не сообщать ни России, ни Франции. Г. Асквит, Э. Грей и У. Черчилль были удовлетворены этим предложением, но просили, чтобы не только армия, но и флот принял участие в войне. «Греческие линейные корабли, крейсеры и отличные греческие флотилии могут быть очень полезны, — передавали они Венизелосу. — Сопротивление Турции... слабее, чем ожидалось, и если Греция захочет разделить победу, нельзя терять времени, а немедленно присоединяться». Получив это предложение, Венизелос представил греческому королю памятную записку, убеждая примкнуть к державам Тройственного согласия, и дал указание новому начальнику генерального штаба полковнику И. Метаксасу подготовить один армейский корпус для действий на Галл и польском полуострове. Метаксас, выражая мнение большинства членов штаба, отказался, угрожая отставкой.

Отрицательное отношение короля и его ближайших советников побудило Э. Венизелоса направить королю меморандум[16], основополагающей мыслью которого была необходимость и возможность извлечь выгоду из сотрудничества на Востоке с Англией, которая, по глубокому убеждению Венизелоса, «несмотря на исход войны для России и Франции, будет диктовать условия мира». Основываясь на конфиденциальных высказываниях англичан, греческий премьер-министр сообщал королю, что Англия не будет возражать против создания «Великой Греции, которая, утвердившись... в Малой Азии, сможет служить щитом против русского наступления». Англичане обещали также предоставить Греции займы. Венизелос предупреждал Константина, что присоединение Болгарии к Дарданелльской операции союзников раньше Греции принесет неисчислимые бедствия, а именно — болгарские войска вступят в турецкую Фракию, которую мечтает получить сама Греция. Константин, находясь под большим впечатлением от услышанного, по свидетельству Венизелоса, воскликнул: «Тогда бог в помощь!» Премьер Греции расценил это как фактическое согласие вступить в войну. Сам король никогда не признавал этого факта.

Сразу же после встречи с Венизелосом королю Греции был вручен меморандум от Метаксаса, который считал возможным по военным соображениям принять участие в Дарданелльской экспедиции и предостерегал короля от шага, который мог бы вызвать нападение Болгарии, захват Македонии и Салоник, так как отвлек бы значительные силы и ослабил оборону этих территорий. В случае же нападения Болгарии вряд ли можно было рассчитывать на помощь Румынии, проводившей двойственную политику. Кроме того, Метаксас считал операцию союзников неподготовленной. Король Константин полностью разделял взгляды Метаксаса.

На военном совете в греческом генеральном штабе, где присутствовал французский генерал По, Константин предложил союзникам следующий план действий: Антанта должна отправить в Грецию 150 тыс. солдат, обеспечив неприкосновенность греческой территории, и потребовать от Болгарии определить ее позицию. Если болгарское правительство согласится вступить в войну, греческая армия будет взаимодействовать с болгарскими силами. Если же Болгария отвергнет предложение, то необходимо сначала расправиться с болгарами, а затем атаковать Турцию. Столь ярко проявившаяся антиболгарская направленность плана делала его нереальным. И хотя генерал По в Париже защищал этот план, его противниками выступали «болгарофилы» — французский министр иностранных дел Т. Делькассе и Э. Грей.

После отставки Метаксаса, на которую по требованию Венизелоса и англичан дал согласие король, внутриполитическая борьба в Греции еще более обострилась. Венизелос, который по собственному признанию больше всего опасался, что Болгария, воспользовавшись внутренними осложнениями в Греции, нападет на нее, а также, опередив греков, присоединится к союзникам, предложил созвать Большой коронный совет, который должен был обсудить создавшееся в правящих кругах Греции положение и определить дальнейший курс внешней политики.

Выступление Венизелоса на первом заседании 3 марта 1915 г., основной смысл которого сводился к тому, что, если Греция останется нейтральной, Восточный вопрос будет разрешен без ее участия, произвело большее впечатление. Его поддержали Д. Раллис, И. Драгумис и многие другие. Раллис в своей речи особо отмечал, что Греция должна выбирать не между Антантой и центральными державами, а «между дружбой с западными державами или политикой абсолютного нейтралитета», доказывая далее, что неприсоединение может оказаться губительным для интересов Греции. В заключение Венизелос заявил, что, если король не поддержит его предложения, он вынужден будет уйти в отставку, но для того, чтобы новый кабинет мог проводить политику нейтралитета, король должен обратиться к Германии за следующими гарантиями: аннексия Грецией Южной Албании, передача ей Эгейских островов, недопущение болгарского нападения, предоставление займов и другой финансовой помощи. Кроме того, Венизелос напомнил, что в случае нападения Болгарии на Сербию Греция обязана исполнить союзнический долг перед этой страной. Премьер-министр рассчитывал, что Германия, находившаяся в союзе с Турцией и боровшаяся за привлечение Болгарии на свою сторону, откажется дать такие