Хотя политика Венизелоса была одобрена большинством, один из лидеров оппозиции, Г. Теотокис, предложил собраться еще на одно заседание и заслушать авторитетное мнение Дусманиса. Этим предложением прогерманские деятели Греции, по всей видимости, попытались оттянуть принятие окончательного решения и дождаться сначала ответа из Германии на просьбу Константина оказать ему поддержку и дать необходимые гарантии, которые будут способствовать сохранению желаемого нейтралитета, «служа противовесом существующему популярному течению и его использованию Антантой путем давления на правительство» Греции.

В тот же день новый германский посланник в Афинах В. Мирбах передал Константину ответ германского императора, который писал, что «Константинополь в руках турок может быть выгоден Греции, так как за спиной Турции стоит Германия» и предостерегал короля «от шага, который.в случае неудачи может лишить Грецию завоеваний, сделанных в последних войнах, а короля — трона». 5 марта Вильгельм вновь обратился к Греции с требованием сохранения нейтралитета. «Бдительный нейтралитет, — писал он, — единственная политика для Греции, которую подсказывает разум». Однако никаких гарантий от болгарского нападения, а также обещаний передачи Южной Албании он не давал. Устно Константину было сообщено, что Болгария не нападет на Грецию до тех пор, пока последняя не нарушит нейтралитета.

В свою очередь, Венизелос развернул кипучую деятельность. Были организованы манифестации студентов под лозунгами: «Да здравствует император Константин!», «Да здравствует Святая София!» и шовинистическим призывом: «На Константинополь!». Венизелистские газеты звали на штурм турецкой столицы. Российский военно-морской агент сообщал, что Грецией сделаны заказы на снабжение флота углем и, будто бы, вызваны пароходы для перевозки войск.

Желая получить моральную поддержку Антанты, Венизелос сообщил английскому посланнику, что он собирается предложить ей использовать одну греческую дивизию и флот в Дарданеллах, объясняя это тем, что «Греция не может не выступить на стороне Тройственного согласия, и особенно Англии, с которой связаны все интересы и в чьей победе он уверен». Получив это предложение, 4 марта Э. Грей сообщил российскому послу в Лондоне А. К. Бенкендорфу, что Адмиралтейство «в силу технических соображений придает большое значение греческому флоту и считает возможным предоставить ему действовать в районе Смирны, которую, кажется, все державы намерены уступить Греции». Грей указывал на огромные преимущества от вступления в войну всех Балканских государств, которые должны быть в нее вовлечены в результате успешного наступления русских войск в Польше и форсирования Дарданелл. Он считал поэтому, что «ставить препятствия Греции означало бы сильно замедлять события». В тот же день английское правительство предложило Болгарии присоединиться к союзникам, обещая большие территориальные компенсации в Македонии, Добрудже и Фракии. Однако вопрос о передаче болгарам Кавалы даже не ставился. Англии не удалось получить положительного ответа от болгарского правительства, занимавшего выжидательную позицию.

В ответ на действия Англии царское правительство, стремившееся оградить свои политические и экономические интересы в проливах, 4 марта 1915 г. потребовало решить вопрос о предоставлении России прав на проливы и Стамбул. Английское правительство пыталось убедить Россию, что оно «никогда не рассматривало вопрос об аннексии в пользу Греции какой-либо части пролива». Интересы России, отвечал Э. Грей, «будут полностью соблюдены» в то время, как помощь Греции на Галлиполи не должна зависеть от каких-либо условий, и она не имеет права предъявлять какие-либо претензии за исключением тех, на которые могли бы согласиться три союзные правительства.

Делькассе, со своей стороны, повторил русскому послу в Париже А. П. Извольскому аргументы англичан в пользу привлечения Греции. Вместе с тем Франция, отрицательно относившаяся к возможности англо-греческого господства в проливах, боялась, что участие Греции помешает привлечению Болгарии. Поэтому греческому посланнику А. Романосу было заявлено, что «Дарданелльская операция — это лишь часть большой европейской войны и поэтому участие Греции нельзя ограничивать этим местным актом, оно должно быть расширено... и направлено против Германии, Австрии, равно как и против Турции». В связи с этим Венизелос заявил, что его «идея заключается в объявлении войны Турции с последующим объявлением ее Германии и Австрии...». Этот ответ частично удовлетворил Францию.

На втором заседании коронного совета 5 марта 1915 г. Венизелос снова, но в более решительной форме, высказался в пользу немедленного вступления в войну. Желая получить голоса военных, он предложил ограничиться отправкой лишь одной дивизии и всего греческого флота на помощь союзникам. Король попросил 24 часа на обдумывание этого плана.

Не дожидаясь решения короля, в тот же день Венизелос передал посланникам стран Антанты согласие Греции на предоставление в их распоряжение одной дивизии (15 тыс. человек) и всего греческого военного флота. Премьер Греции лицемерно убеждал российского посланника, что «никаких политических видов на Константинополь Греция не имеет и что греческие войска, вступив в Османскую столицу, тотчас же ее покинут, ограничившись посещением храма Святой Софии». Венизелос высказал убеждение, что вступление Греции в войну может повлечь за собой присоединение Болгарии к центральным державам[17].

Однако усилия Венизелоса, Грея и Делькассе оказались напрасными, так как 6 марта 1915 г. король, заручившись моральной поддержкой Вильгельма, отказался одобрить политику своего премьера.

Генштаб, дворцовые круги и немалая часть офицерства выдвинули целый ряд причин, не позволявших Греции вступить в войну, или доказывали бесполезность подобного шага: державами Антанты не были конкретно определены уступки Греции в Малой Азии; Дарданелльская экспедиция была плохо подготовлена; Россия категорически возражала против участия в ней греков и вступления их войск в Стамбул; Франция настаивала на том, чтобы Греция объявила также войну всем центральным державам. Роялисты указывали, что Антанта стремится вовлечь Грецию в войну с помощью одной дивизии, чтобы потом заставить ее воевать с применением всех сухопутных и морских сил. Если Турция согласится заключить мир, Греция ничего не получит в Малой Азии. За участие же в войне только одной дивизии Греция не будет вправе претендовать на большие компенсации, сможет требовать только репарации и прекращения преследования греков в Турции. Чтобы рассчитывать на большее, необходимо принять участие и в других операциях Антанты, что, в свою очередь, слишком ослабит Грецию и может привести к неприятным последствиям. Получив же компенсации в Малой Азии, Греция столкнется с интересами великих держав и встретится с большими трудностями в управлении, так как население Малой Азии в основном турецкое. Рассеянное греческое население будет подвергаться еще большим притеснениям. Кроме того, Болгария не упустит случая, чтобы отнять Кавалу у ослабленной войной Греции.

Получив решительный и окончательный отказ короля, Венизелос отправился в парламент, где взволнованно объявил собравшимся, что «вследствие разногласия политики короны и кабинета, он вынужден подать в отставку».

Сторонники короля выступали, таким образом, против панэллинистской политики Венизелос[18], направленной фактически не только против