вверх. — Сейчас на куполе их три, и у каждой свой цвет! — я была горда собой, что хоть какие-то сведения прозвучали из моих уст. Тоннеля согласно кивнула, но было видно, что это слишком очевидные для нее вещи. Она вновь коснулась воды и повторила трюк.

— Догоняешь теперь? Голубой — вода, оранжевый — …

— Огонь, — закончила я фразу, уставившись на животное. — Только я ничего не делала!

— Может, это для тебя не было чем-то явным. Я вот тоже просто пошла к реке, хотя нет, сначала я была там, — кивнула она на храм. — Как раз, когда ты спала. Потом спустилась сюда, и фокусы понеслись, вода будто прилипла к рукам! А ты зачем вообще в лес поперлась?!

Я решила, что не стану говорить о Валере, пусть он сам расскажет остальным, когда посчитает нужным, если уже не рассказал. — Я хотела побыть одна, — соврала я. — Что-то накатило так, потому и ушла.

Тоннеля выжидательно смотрела.

— И чего? Ну пошла в лес, а дальше?

— А потом у меня голова закружилась, и я упала. А когда очнулась, вокруг был огонь.

Я замолчала, Тоннеля ждала подробностей, но мне не хотелось изливать ей душу.

— Что, вот правда и все? Больше нечего сказать?

— Еще рука горела! — вспомнила я. — Так сильно, было очень больно, словно ….

Я запнулась на словах, осознавая, что Тоннеля действительно права.

— Словно была в огне, — закончила теперь уже за меня Юля и развела руки в стороны, показывая всем видом, что это было очевидно.

— Дурында, лучше бы мне достался огонь, ты ж ненароком и дом спалишь. А теперь скажи, что было внутри, что вызвало такую реакцию.

— Это была боль, — призналась я.

— Ну я поняла, что рука горела.

— Нет, не такая, вот здесь, — я прижала руку к груди, на глазах должны были выступить слезы, как раньше, но плакать не хотелось, словно с меня сняли все то, что мешало спокойно говорит о подобных вещах.

— Ну мне все понятно, надо предупредить остальных, чтобы тебя не злили, — она усмехнулась. — Пойдем, а то этот придурок опять начнет отпускать сальные шуточки. — Тоннеля встала и направилась в сторону дома.

— Я догоню, — крикнула я ей в спину.

Наклонившись над рекой, я вглядывалась в отражение, подернутое рябью. Угадывалось знакомое с детства лицо, но что до остального? Кто я, и что на самом деле происходит с нами? Во мне никогда не было ничего сверхъестественного и необычного. Никаких талантов, среднячок во всем, а теперь Тоннеля утверждает, что я — заклинательница огня.

Происходящее одновременно и пугало и открывало нас с другой стороны. Я понимала, что во мне что-то меняется, но как далеко это зайдет, не могла сказать. Уже троих из нас коснулись метаморфозы, а что оставшиеся? Для чего это все, почему именно мы, насколько все случайно? Вопросы, вопросы, вопросы, и нет того, кто способен ответить на них?

Иду от противного, понимая, что именно воспоминания о НЁМ заставили гореть не только мои внутренности, но и тело. Я не видела, как огонь выходит из рук, или из чего он там должен появляться, но Тоннеля показала, как бывает, а значит…

Зажмурившись, я визуализировала Его образ. Вот сейчас, снова должно накатить чувство, которое я испытывала тысячи раз до этого, но ничего подобного не произошло. Я просто видела образ, моя любовь никуда не делась, но невыносимая боль ушла. Я резко открыла глаза, во мне явно что-то изменилось. Так долго ждала этого, но теперь чувствую себя странно, словно предаю память близкого человека. Я опять закрыла глаза и выуживала из памяти воспоминания, способные вывести меня на сильные чувства. Воспоминания с Ним. Но сейчас они вызывали только улыбку, я была благодарна ему за все, что он сделал, воспоминания оказались приятными, я смотрела на них, как на счастливое прошлое, а не устрашающее настоящее, где больше не суждено испытать подобное.

Удивительно, как все поменялось во мне, я не закрыла внутри ящик, который нельзя открывать, а спокойно отставила его в сторону, оставив возможность заглядывать туда каждый раз, когда захочется. Черный перекрасился в белый, и это не предательство, это мое право быть счастливой. Я обхватила руку с татуировкой ладонью, и она отозвалась приятным теплом, словно дав осознать, что мы теперь единое целое.

— Как же ты работаешь? — рассматривала я ее после самокопания, немного потерла предплечье, вряд ли во мне есть кнопка, включающая огонь. Потом положила несколько листьев на лису, но ничего не произошло. А чего я ждала, что они воспламенятся? Стряхнув листья, я принялась их гипнотизировать, но это тоже не сработало, тогда встала и пошла к остальным.

Глава 10

Виталик сидел на веранде, приканчивая вторую бутылку.

— Запрещенка, — указала я на содержимое, — мы же договаривались.

С тех пор как каждый из нас переступил порог «Возрождения», дали зарок поддерживать друг друга. Легче сорваться, когда видишь перед глазами запретный плод, потому задачей каждого из нас было следить, чтобы на горизонте не маячила причина, по которой мы там оказались. И вот сейчас Виталик сидел и спокойно искушал некоторых из нас.

— Держи себя в руках, детка, — сказал он и чмокнул воздух, словно поцеловал. — Это единственное, по чему я скучал. Неужели Витале нельзя расслабиться?

Последнее слово моментально стряхнуло с него всю одежду в моем сознании, ну, или почти всю, обнажая красивое тело, верх которого я несколько раз видела воочию. Я оглянулась, убеждаясь, что никто не подсматривает мои мысли, ведь с некоторых пор и эта информация не могла быть конфиденциальной.

— Где девчонки?

— Уже там, — кивнул он в сторону бани, — так что поторопись или придется составить нам со Слепым компанию. Я бы предпочел, конечно, твою, а не его, только ему не говори, — прошептал он мне секрет и сам рассмеялся над шуткой.

Валера был в доме, он лежал на кровати и был поход на спящего. Если раньше все было понятно: закрыты глаза или открыты — он не видит, то теперь все было с точностью до наоборот. Только сейчас я заметила, что на его предплечье тоже прорисовалась сова. Я с удивлением обнаружила, что она почти вся разукрашена. Посмотрела на свою и поняла, нам лишь предстоит познать себя, а Валера в конце пути. Наверное, он был готов больше нас, или же дело в отсутствии пятого чувства.

— Когда ты им скажешь? — я легла на свою кровать и уставилась в днище верхнего яруса.

— Хочу, чтобы ты была рядом.

— Зачем?

— Потому что ты веришь мне.