Воспитанники молчали.

Крест оттолкнулся плечом от домика девочек, лениво подошел к машине.

— Трахать слопа — все равно, что онанировать, только бессмысленнее, — процедил он равнодушно. — Заключенным в тюрьме, у кого мягкий режим, предлагают слопов для этих целей примерно раз в месяц. Но и они отказываются, — в голосе Креста прорезалась сталь. Фобия смотрела в его тусклые серые глаза с вкраплениями ржавчины возле зрачков. Ее тошнило.

После посредственного обеда — несоленого супа, в котором плавали капустные листы почти целиком — Фобия попыталась незаметно удрать в лес. Ей было просто необходимо побыть одной, перестать, наконец, прислушиваться к осьминогу внутри себя — не поднял ли он свою огромную злобную голову?

Слоп Безума, потерявшая среди прочего даже свое имя, не выходила из головы.

Мертвый Наместник около двух веков делал, что хотел с этой страной. После смерти он продолжает делать то же самое.

Именно он кастрировал истинных магов и создал псевдомагов. А, стало быть, потухшие глаза Безумы — на его грязной и давно сгнившей совести.

Нет, проворковала вина, свившая гнездо в голове Фобии, слоп Безума — на совести одного конкретного псевдомага. Может, даже ребенка.

Еще Фобия думала, что Иоким Гилморт вряд ли будет Безуме добрым хозяином. Но ведь ей все равно, все равно.

— Отличная полянка, Грин, — Крест насмешливо щурился на солнце. — Хороший выбор. Приступим?

Он стоял перед ней — полуседой, без возраста, без энергии, которую можно украсть и выкинуть. Не слоп, не маг, не человек. Бывший наемник мертвого Наместника.

Фобия поняла, что он намерен сделать, без всяких слов. Не возражала — знала, что бесполезно. Затаила дыхание. Сконцентрировала свою ненависть. Ощутила, как она покрыла кожу мурашками. Ненависть сильнее страха.

Ненависть сильнее всего.

Крест двигался медленно и неотвратимо, не отводя своих серо-ржавых глаз с лица Фобии. Наверное, он видел, как она белеет. Шаг. И еще. И последний. И замер в полуметре от Фобии, неподвижно, неумолимо.

Слоп Безума могла быть замужем. А может, она даже мама. А еще чья-то дочь.

Жирные липкие щупальца паники дрожали от изнеможения. Им очень хотелось на свободу. Сквозь полуседую небритость рот Креста кривился в усмешке. Он посекундно мог рассчитать, когда именно произойдет выплеск.

Ненависть пополам с адреналином. Они сплелись, как страстные любовники. Злобный осьминог ее паники склонил голову перед этим тандемом.

Тонкий шрам, разделяющий губу Креста, стал ровным. Ухмылка покинула лицо дежурного по лагерю, когда Фобия сделала шаг ему навстречу. Крохотный, как у хорошо воспитанной японки. Но шаг.

Она смотрела в его глаза и видела в них отражение собственного света.

— Зачем ты так с Нэной?

Они сидели на берегу чахлой речки. Голова Ханны лежала на коленях Антонио. Класл болтал ногами в воде. Фобия прислонилась спиной к дереву, чуть поодаль от остальных.

Антонио блеснул глазами.

— Она влюбилась в меня, — ответил он. — Эта дурочка в меня втюрилась. Ты представляешь, как это опасно?

Ханна бездумно улыбнулась, глядя на небо.

— А если говорить про Нэну гадости, то она перестанет его любить, — сказала она. — Это я придумала.

— Да, — горячо согласилась Фобия. — Пусть Нэна тебя ненавидит, Антонио. Мы все должны научиться ненависти. Это помогает от выплесков. Мы сможем держать себя в руках только так.

Ханна смотрела на сестру с интересом. Наверное, нужно было что-то спросить про родителей. Но для Фобии это было всего два лица за стеклом, и она понятия не имела, какой вопрос можно было бы задать.

— Оллмотт говорил, что эмоция, подавляющая выплески, для каждого псевдомага индивидуальная, — сказал Класл. — В моем случае ненависть — это детонатор. Я теряю контроль, когда злюсь.

— Оллмотт сказал так много слов? — удивилась Фобия.

— Он сказал: каждому — разное, — поправился Класл.

— Что же теперь, тебя любить будут учить? — захихикал Антонио.

— На слопе, — хмыкнула Ханна.

Фобия зажмурилась и отвернулась. Ей стало сразу неприятно.

Из дерева, бренча кандалами, вылетела Цепь. Спутанные волосы падали на бесплотное злое лицо.

— Антонио и проводник — на опыты, — сказала она. — Крест ждет вас на плацу. Остальные — пять кругов вокруг лагеря.

— Вы только что это придумали, — неуверенно сказал Класл.

Цепь захохотала и пронеслась сквозь него. Он содрогнулся от неприятных ощущений.

— Мальчик, которому нельзя злиться, — прошептала она, летая вокруг. — Мальчик, который с юга. Хочешь, я тебя разозлю, придурок? И от твоей нахальной подружки-трусишки останется слоп. Хлоп! Слоп!

Антонио и Ханна торопливо вскочили и пошли прочь. Ханна тревожно оглядывалась, но Антонио тянул ее за руку. Класл неуверенно вертел головой, пытаясь проследить глазами за призраком.

— Не надо, — сказал он неожиданно тонким голосом.

Она снова пролетела сквозь него. В воздухе отчетливо прорезались сырость и затхлость тюремных камер.

— Тебе же так хочется, — промурлыкала Цепь, — отпустить зверя внутри себя. Он так голоден, так жаден.

Класл беспомощно взмахнул руками, словно отгоняя большую муху.

— Отстаньте от меня, — попросил он. — Что прицепились?

— Какие же вы жалкие, — Цепь перестала двигаться, улеглась на бок прямо в воздухе, облокотившись на руку. Потрепанные тряпки обнажали худые, ободранные в кровь ноги. — Богатенькие детки, стираете свое исподнее и жрете всякую дрянь. Родители выкинули вас сюда за ненадобностью. Там, в большом мире, все только и ждут, когда же вы исчерпаете энергетический ресурс, и вас можно будет закрыть в камерах-одиночках. И забыть про вас навсегда. А здесь Крест делает с вами, что хочет. А вы терпите.

Фобия физически ощутила, как сгустился воздух. Как вокруг Класла начали свое движение энергетические воронки, которые набирали скорость. Она протянула руку и нащупала шишку. Цепь непроизвольно ойкнула, когда сквозь нее пролетела эта шишка и упала к ногам Класла.

— Пасуй, — предложила ему Фобия.

Он засмеялся. Воронки истончались.

Цепь взвыла и улетела вверх. Псевдомаги посмотрели, как она все уменьшается.

— Дрянь, — с чувством сказала Фобия.

— Хороших людей за убийство не пытают, — проговорила Нэна. Она робко приблизилась, огромные очки прятали ее глаза.

— Хорошие люди в лагерь Креста не попадают, — ответила Фобия.

Помолчали, вспоминая всех пострадавших от их выплесков, про которых они знали.

— Интересно, куда Крест девает деньги, — вдруг сказал Класл.

— Что?

— За нас. Стоимость пребывания в лагере запредельна. Годовой оборот