– Кумир-то есть, но достатка всё нет, – подметил отче-советник. – Я всегда говорил: надо показать Тавритам, что ты не такая как Ван. Не ты дома их пожгла восемнадцать Зим назад. А лучше вали всё на крестианцев! Это их воевода велел стойла с быками из пушек расстреливать, чтобы Вана из каменных складов выманить, вот почему скотоводы теперь и голодают. За всё мирное время поголовье так и не выправилось. Беднота в Таврите и голодно, Матушка. Даже ясаки в бунтовщиках ходят. Не силой и кровью тавритов надо усмирять, а подачками.

– Сколько же можно кормить недовольных? – выдохнула Богиня и прижала ладонь к венцу, колты едва качнулись.

– Пока не будут уважать тебя, как все остальные. В Аруче без твоего имени сеять не начинают, в Чуди боятся на охоту выйти, а к Дому наоборот надо помягче, да с уважением. Они же там все полудурочные. Говорить Домовым, мол, они славные люди, так в ответ тебе до ушей улыбаются...

Теперь Берислав злобно зыркнул на Бритоуса, ведь сам был из наследников Славомира и бывшим голбешником.

– Ты про Кроду забыл, – прервала советника Ксения. – Они окольничего моего не хотят ставить, грозят угля лишить, и за моей спиной с крестианцами торгуют за золото в убыток Китежу. Этого я Нерву и Темноврату никогда не забуду!

– Не забудем, Матушка! – подтвердил Берислав. – Скажи только, я по их шахтам так вмажу, сами будут рады с углём на закорках к тебе прикарячиться!

– Тебе чего, в Бейлике башку ударили, или после магометан рубить больше некого? – фыркнул отче-советник. – Как в Кроду с дружиной придёшь, так до самой Зимы там и встанешь. Окудники спустятся в шахты, и хрен ты их выкуришь, и угля никому не видать в Поднебесье. У колдунов на такой случай тоже всякой гадости припасено. Кроду мы выморим, но воевать в шахтах – не один год.

– Тогда обождём, – раздражённо махнула Ксения. – Но, знайте: Кродов я на место поставлю! Не уймутся, дальше будут с крестианцами воду мутить, вытрясем все их шахты, мужиков перебьём, баб и детей по другим общинам расселим. Пусть их Тепло остынет, пусть не будет у них больше угля, зато в том краю мир наконец-то настанет!

– Негоже людей Родных так жестоко осаживать, – несмело возразила ей Изяслава. – Перед Родом стыдно, перед Матерью-Макошью и прочими Славными Предками бесславно. Люди в Кроде мало имеют, пожалей ты их, Берегинюшка, земля пожаром отравлена, не родит. Китеж отстроился в Поднебесье, а в других городах всё не так. Люди наши по-прежнему крохи считают, на Озёрный Город смотрят, как сироты на родителя. Вырежешь Кроду, и в других общинах смуты начнутся.

– Верно говоришь, жрица, – кивнул Бритоус. – Не гневи Богов, что ли, Ксения, и уладь дело миром.

– Сколько от Кроды идёт Небесного Серебра? – мельком спросила Берегиня.

– Достаточно, – сказал воевода. – Даже больше тобой установленного.

– Ну конечно больше установленного, они ведь его не собирают, а у крестиан выторговывают, – недовольно пробормотала Владычица, но спустя миг улыбнулась и подала жрице руку.

– Я помню, Родная, что ты для меня сделала в первый год, и Богам благодарна, что людей мне доверили. Сила, она ведь нужна только на крайний час, когда ничего иного не остаётся. Как с Бейликом договорились, так и с Кродами договоримся. В конце концов, не магометане же они, единоверцы.

Но взгляд Бритоуса не повеселел.

– Что ещё? – насторожилась Берегиня.

– Твой воевода с благими вестями торопится, а после сияет как медный чайник, всё лишь бы похвалу заслужить…

– Для дурных вестей у меня есть ты, Бритоус. Говори без утайки.

– На караван с Небесным Серебром снова напали в пути. Одна машина с дроги съехала и отстала, добралась позже всех остальных, чудцы водителя задержали. Ящики в кузове разбиты, внутри кое-чего нет…

– Многого?

– Да немногого: чашки и пары колец.

– Кто напал, выяснили? – заледенели глаза Берегини.

– Тёмное дело, но чудцы клянутся, что груз не трогали, и за задержку машины нам свои извинения шлют…

– Пусть свои извинения себе в жопу засунут, – процедила Ксения. – Берислав!

Воевода тяжело, по-воловьи на неё посмотрел.

– Пошлёшь в Чудь разобраться. У кого мой жетон при себе, тот мне служит – каждая собака знает! Водителя ещё раз допросить. Если не крал – наградить, если крал – четвертовать! Узнали, кто на караваны нападает? Кто мне вызов бросил!

В кабриолете все вновь поглядели на Отче-советника. Может потому он и прикладывался к бутылке, что все дурные известия выпадало сообщать одному Бритоусу?

– Узнали.

– Кто?

– Навь.

Берислав ухмыльнулся, Великая жрица шёпотом обратилась к Светлым Богам, а лицо Ксении затвердело.

– Зачем подземникам моё серебро?

– У ведуньи бы спросить, да шпионов к дикарям не посадишь, – отвечал Бритоус. – Но догадки свои, конечно, имеются. Родовые норы подземников возле Монастыря вырыты. Может быть Волк-Настоятель с Навью договорился, чтобы караваны нам грабить? В открытую крестианцы на нас не ползут, но Волкодавы их исподтишка гадить умеют. Если с нашими предателями сошлись, чего бы и с настоящими Волками не договориться?

– Навь с крестианцами договорилась – смеёшься?

– Я много чего навидался. Иногда и лютые враги вместе ради общей выгоды терпят друг друга.

– Монастыр-рь! – сама как волчица рыкнула Берегиня. – Сколько они будут кровь нашу пить! Не только торговлю нам портят, ясаков не пускаю, так ещё в Поднебесье со своей лживой верой ползут!

Она перевела дух и поправила на груди уголки платка с литыми серебряными рыбками на концах.

– В Зимнюю Войну Ван с Волком Тавритов ведь вместе разбили?

– Всё так, Матушка, – подтвердил Берислав. – Настоятель – отчаянный вояка, и на остальных крестианцев непохож. Наши ратаи рассказывали: воюет безжалостно и умело.

– Тогда точно мог сговориться с сородичами, ведь Настоятель сам из подземников, – задумалась Берегиня. Но спокойным размышлениям помешали звуки праздника. Весь Китеж украшали яркие ленты и букетики летних цветов. Люди в обшитых металлическими кружками нарядах шли семьями с маленькими детьми. При виде белой машины, китежцы искренне удивлялись и радовались, но Перуновы Ратаи ограждали кабриолет от любого, кто хотел прикоснуться к бортам.